Правда, секретарша призналась, что перед самым уходом выходила в дамскую комнату. Как она говорит, минуты на две, не более.
Далее события, в изложении Дробышева, развивались так. По внутренней связи он мгновенно связался с охраной, которая перекрыла выходы из здания. Таковых было два: центральный, где охранники дежурили постоянно, и запасной, закрытый и опечатанный. Но последний отпал сразу. Во-первых, печать была цела. Во-вторых, у похитителя просто-напросто было слишком мало времени, чтобы добраться до него. Но даже если предположить невероятное — преступник открыл дверь ключом и, не повредив печати, выскочил на улицу, то и тогда незаметно скрыться он бы не смог.
Проулок, куда вела дверь запасного выхода, окружен глухими стенами. С одного конца это тупик, а другой, делая крюк, выходил прямо к главной двери офисного центра. Охранник, дежуривший на входе, божился, что если бы из проулка появился человек, то он его бы увидел. Из окон тоже никто не выпрыгивал — это в данном здании невозможно по чисто техническим причинам.
В общем, Филимонов вынужден был согласиться, что вор действительно до сих пор находится внутри здания. Надо было вызывать подкрепление и начинать рутинную проверку сотрудников всех контор, которые располагались в офисном центре.
— Скажите, — обернулся Эдуард к притихшему Дробышеву, — документы, которые вы так бережно хранили в голубом конверте, у вас давно?
— С полгода, примерно, — немного подумав, ответил Михаил.
— А секретарше своей вы полностью доверяете?
— Как вам сказать… Ирина работает у меня второй месяц. Прекрасный помощник, уравновешена, нелюбопытна. Да и взял я ее не с улицы, у нее блестящие рекомендации. И потом — за это время у нее была масса возможностей изъять этот конверт без всякого шума. Да еще так, чтобы я не сразу его хватился.
— Да, действительно, — кивнул Филимонов. — Ну а кто еще знал о наличии этих документов в вашем сейфе?
— Только два человека. Но это абсолютно надежные люди. Кроме того, им нет никакой нужды красть их.
— А тот, кому эти документы могут навредить?
— Если бы это, не дай бог, случилось, то поверьте — пропал бы не только голубой конверт, но и я сам, в придачу. Только последовательность была бы другая — сперва я, потом конверт.
Секретарь Ирина казалась ужасно расстроенной. Это была высокая, но совершенно невзрачная молодая женщина лет тридцати. У нее были прямые светлые волосы до плеч, но почему-то назвать ее блондинкой Филимонов бы не решился. В его понимании блондинки были более яркими и более привлекательными. А Ирина казалась какой-то тусклой. Широкие плечи и плоская грудь лишали ее женственности. Единственное, что в ней было примечательного — строгая дорогая одежда. Впрочем, здесь было принято хорошо одеваться.