Великая Река течет плавно и сильно. Таши, оберегая ребенка, не мог плыть как следует, течение тащило его мимо обрывистого мыса, где пытались высадиться Согнутые, мимо заросшей камышами косы, где был подстрелен лазутчик. Таши плыл, прижимая к себе девочку, терпеливо сносившую передряги последних часов, и старался не думать, сколько мертвых тел колышется сейчас у самого дна на радость сомам и мелкой уклейке, что первой обсасывает утопленников.
На правом берегу сородичи занимались не слишком веселой, но необходимой работой. Стаскивали убитых согнутых, чтобы сжечь тела, а потом закопать обугленные кости. Кто остался в реке, с теми вода разберется сама – это ее доля. А погибших на землях рода надо зарыть – нечего зря плодить стонущих духов. Мангасы лежали отдельно, их предназначили в жертву камням – так будет спокойнее.
Пока Ромар и чудом спасшийся Тейко рассказывали вождю о новой напасти, объявившейся на том берегу, Таши подошел к лежащим на земле мангасам. Теперь он мог рассмотреть их как следует.
Все четверо были очень разными. Это только в сказках мангас всегда великан, на самом деле он страшен не столько силой, сколько неустрашимой жестокостью, презрением к боли и смерти и полным безразличием ко всему на свете. Природа лишила мангасов способности продлить свой род, и они мстили природе, вымещая свое убожество на всяком живом существе, до которого могли дотянуться. Во всем мире одни только согнутые терпели и даже боготворили мангасов, хотя и страдали от них более всего. Никто не мог знать за верное, но рассказывали, что когда охота у согнутых бывала неудачна, то мангас убивал первого попавшегося сородича и жрал его на глазах у остальных. При взгляде на убитых уродов в это легко верилось.
Белого мангаса Таши разглядывал особенно долго. Не хотелось верить, но это бесполое существо было ближе к женщине, чем к мужчине. Круглая голова со стертыми ничего не выражающими чертами лица, безволосое, отвергающее загар тело, грудь широкая и плоская, как лощильная доска, бугры мышц на изломанных топором руках. Но когда Таши опустил взгляд на то место, куда пришелся удар его ноги, он увидел, что чудовищное существо все-таки было женщиной.
«На мангаске женись!» – вспомнил Таши, и его затрясло от страха, отвращения и ненависти к себе самому.
– Таши! – раздался крик. Вождь звал его к себе, чтобы выслушать рассказ о случившемся на том берегу.
* * *
Победители возвращались домой. Шли споро, ибо никакой добычи у согнутых взять было нельзя. Обрывки плохо обработанных шкур и каменные рубила – к чему они? Главным в походе была победа, а ношей – свои товарищи, раненные и убитые. За полтысячи согнутых род отдал семь десятков воинов, и еще несколько человек были серьезно ранены, так что из пришлось нести. Почти половина погибших нашла смерть на том берегу, и это омрачало радость. Ведь карлики не понесли никакого урона, остановила их только вода. Стоит ли радоваться гибели согнутых, если на их место пришел столь опасный враг?