Позвонив на днях Милли, я рассказала ей, что со мной происходит. Две мои подруги, Дария и Милли, очень не похожи друг на друга. У Дарии мозг работает быстро, как молния, а внимание мечется от одного к другому, как у трехлетней. Нужно быть оригинальной до гениальности, одаренной до совершенства, чтобы заставить ее посмеяться в разговоре. В противном случае ей становится скучно. С Дарией все время нужно как бы стоять на цыпочках.
Что касается Милли, она может подолгу болтать о пустяках и о хозяйстве. И вот в тот вечер, когда я сделала открытие, что человек, который был моей половиной, имел ту же фамилию, что и все мои герои во всех книгах, Милли позвонила мне и пригласила к себе в Техас.
Через несколько дней я была у нее. Незадолго до ужина Милли неожиданно сообщила, что за столом мы будем не одни. Должна сказать, это меня несколько задело – я надеялась, что безраздельное внимание Милли будет сосредоточено на моих проблемах, моей жизни и моих книгах. Стыдно, конечно, но то, что Милли так бесконечно добра, всегда заставляет меня обнаруживать самые эгоистичные стороны моей натуры. К сожалению, стыдиться эгоизма – это не значит перестать быть эгоистичным (это я поняла по некоторым телепередачам известных ведущих).
Впрочем, мое неудовольствие исчезло, как только Милли сказала, что придет человек, разбирающийся во внушении прошлых жизней.
Приходилось ли вам когда-нибудь совершать заведомые ошибки?
Я рассказала Милли далеко не все. Я почти целиком выпустила ту часть, где говорилось о Норе. Одно дело – частным образом посещать медиума и слушать о «половинах» и о том, что любовь – это та же ненависть, а совсем другое – пересказывать это вслух при свете дня.
Поэтому я и пересказала Милли нечто вроде журнального варианта романа. Я рассказала все насчет Джейми, потом о том, как нашла упоминание о человеке по имени Тависток, потом о передаче про прошлые жизни по телевизору. Я бы могла рассказать всю историю Дарий, для которой главное не правда, а забавность ситуации. Что касается Милли… Она подходит ко всему, что ей говоришь, абсолютно серьезно.
И вот теперь мне предстояло провести целый вечер с гипнотизером, который может заставить меня вообразить прошлую жизнь. И Норы, которая запретила бы мне это, рядом нет. Если я увижу Джейми – в смысле, Адама – я предупрежу его… Я сама не знала, о чем я собираюсь его предупредить. В сущности, я знала только дату их смерти. Но я знала, что я буду любить его. Если бы я увидела Джейми, я полюбила бы его. Я не стала бы его ненавидеть, как, по словам людей, ненавидела Гортензия своего мужа. Ожидая гипнотизера, я с трудом могла сосредоточиться на том, что говорила Милли. Она говорила о том же, о чем и все писатели – о контрактах и о деньгах. Я, не отрываясь, смотрела на дверь, страшась и ожидая услышать звонок.