Меня бросало то в жар, то в холод, пока я наконец наткнулся на стену. Нащупав выключатель, я включил свет, и в тот же момент настроение мое резко улучшилось.
Дверь была лучше не придумаешь, без окошка и с ручкой изнутри. У нее даже был внутренний засов, но невозможно было представить, кто мог им пользоваться. Я занялся исследованием помещения. В первую очередь я раскрутил проволоку и растер палец, возвращая его к жизни. На желтой табличке стояли буквы Д.О.А. и от руки написанный номер, такой же, как и на форме, которую я подделал. Тут была возможность. Я снял такую же табличку с пальца наиболее сильно изуродованного трупа и заменил ее своей. Его табличку я убрал в карман и для смеха поменял таблички у остальных. Они висели у всех на левой ноге, и я громко проклинал эту проклятую педантичность. Нога моя замерзла, и мне пришлось снять правый ботинок с трупа с самыми большими ногами. Поскольку костюм и пуленепробиваемый жилет тоже были испорчены, пришлось позаимствовать теплую рубашку у одного из моих молчаливых друзей.
Не подумайте, что все было так просто. Меня буквально шатало от слабости.
Закончив, я выключил свет и открыл дверь из холодильника. На меня пахнуло, как из доменной печи. тут не было видно ни души. Я прикрыл дверь в склеп и стал искать ближайшую другую комнату. Это была кладовая, в которой единственной полезной для меня вещью был стул. я сел, отдышался и снова огляделся. Дверь рядом была заперта, а следующая открыта в темную комнату, где кто-то храпел. Как раз то, что нужно.
Кто бы ни был этот человек, но поспать он любил. Я обошел комнату и собрал всю одежду, какую нашел. Он не проснулся, и это было очень хорошо для него, ведь у меня была черепная травма. Как только текущие дела закончились, вернулась боль. Натянув шляпу, найденнюю там же, я открыл запасной выход. Никто не обратил на меня внимания, и я отправился пешком по поливаемым дождем улицам Фрейбурбада.
Эта ночь и следующие несколько дней не сохранились в памяти по понятным причинам. Вернуться обратно в свою комнату было рискованно, но риск был опрадвн.
Почти наверняка Ангелина не знала о ее существовании, а если она и нашла ее, то теперь это не имело значения. Я был мертв и больше ее не интересовал. Мое предположение оправдалось. После возвращения меня никто не беспокоил. Я велел принести мне пищи и пару ботинок, чтобы создать впечатление длительнего одинокого запоя.
Тело постепенно восстанавливало свои функции, я поддерживал его антибиотиками и болеутолящим.
На третье утро я почувствовал себя человеком, хотя и слабым. Рука приобрела чувствительность, черные и синии пятна на груди стали светлеть, а головная боль почти прошла. Пора было подумать о будущем. Я пригубил немного из бутылки и позвонил вниз, чтобы прислали газеты за последние три дня. Пневмотруба засопела, чихнула и извергла их на стол.