И все-таки с известным артистом приходилось мириться. Его любили. Любили даже те, кто был бесконечно далек от всяких салонных изысков. Их не смущали ни его манеры, ни его грассирование. Его любили за то, что он мог донести до каждого сердца простые и искренние слова любви к измученной Родине, к женщине, ко всему, что дорого и близко простому русскому человеку. Любопытно, что во время концерта, на глазах публики, Вертинский из белого превращался в красного. Выходил он на сцену с лицом, обсыпанным пудрой, белый как смерть, но постепенно пудра осыпалась, певец розовел, а в конце концерта у него уже блестели глаза, и щеки горели алым румянцем. Дело в том, что за кулисами, куда он время от времени удалялся, ждала его бутылочка коньячка, к которой он и прикладывался.
Работники идеологического фронта следили за деятельностью знаменитостей с особым вниманием. Это и понятно: ведь каждое сказанное ими слово разносилось по всей стране и даже дальше.
С простым человеком проще. Его, если прихлопнуть, никто и не заметит. Зато «простые человеки» позволяли себе такое, чего бы ни один интеллигент себе никогда не позволил.
Представьте такую картину: 2 июля 1943 года, зрительный зал Художественного театра, зрители расселись по своим местам, в зале потух свет, зажглись огни рампы, вот-вот должен начаться спектакль «Анна Каренина», и вдруг ни с того ни с сего один из зрителей выскакивает на сцену и кричит на весь зал: «Да здравствует Гитлер!» (или что-то в этом роде). Конечно, на него набросились зрители, офицеры и чекисты, стащили со сцены и куда-то уволокли. И сразу начался спектакль, как будто ничего не произошло. Но могла ли так быстро успокоиться публика и не ждала ли она того, что и Анна Каренина, бросаясь под поезд, тоже закричит что-нибудь антисоветское?
А вот что наделал некий Валентин Алексеевич Никитов. Человек он был впечатлительный, да к тому же страдал каким-то нервным заболеванием, из-за которого иногда терял ориентацию в пространстве. Так вот, 6 марта 1944 года, напившись пива в баре на углу улицы Горького (Тверской) и Пушкинской площади (там теперь сквер) и потеряв ориентацию не только в пространстве, но и во времени, поругался в туалете бара с партизаном Сысоевым, ударил его бутылкой по голове и стал кричать, что Сталин бандит и что придет Гитлер и всех перевешает.
Потеряла, наверное, как и Никитов, ориентацию в пространстве и во времени Акулина Тихоновна Мамонтова. Еще в январе того же года она отказалась подписываться на заем, заявив, что не хочет помогать советской власти, при которой хорошо живут одни паразиты, а вернувшись от родственников, живших на территории, занятой фашистами, стала кричать, что, когда придут немцы, настанет ее власть и тогда она «отыграется»: будет выдавать немцам всех партийных и комсомольцев.