А потом он начал работать…
Да, это были самые счастливые годы в его жизни. Он летал как на крыльях, все успевая: носиться по республикам, сидеть с друзьями за праздничным столом, ездить на озера, играть в футбол. Все успевал, и все, пусть не сразу, но получалось, – хотя ему казалось, ничего не выходит, все плохо, все слишком медленно…
– Вот смотри, Меркулыч, – говорил он своему бессменному заместителю, показывая на проносившуюся за окном машины деревню. – Видишь, какие дома? Они двести лет могут простоять. Ну скажи, почему мы не можем построить дорогу, достойную этих домов?
– Потому что эти дома учились строить пять тысяч лет, – отвечал невозмутимый Меркулов. – А ты хочешь проделать такой же путь за два года.
– Ты мне прикажешь тоже ждать пять тысяч лет? – взрывался Берия.
– Зачем так долго? Но хотя бы пять лет подожди. Тебе бы не руководителем быть, а волшебником – взмахнул палочкой, и все готово…
От этих лет только и осталось, что ощущение непроходящего счастья. Он относился к своей работе так же, как к Сталину, страстно и восторженно. Сам ездил по колхозам, знал все о чае, о мандаринах, мотался по буровым на Каспии и новым заводам. А уж касательно мечты его детства, архитектуры – ни одна сколько-нибудь значимая стройка не могла обойтись без ревнивого внимания хозяина региона. Он задумал реконструкцию Тбилиси и сам сидел над планами, знал в них каждый дом, каждую водопроводную и канализационную трубу, – город получился сказкой, ожившей мечтой о новой прекрасной жизни. Вместе с архитекторами разрабатывал проекты домов для колхозников, с художниками рисовал оформление грузинского павильона на ВДНХ.
Через девять лет после его назначения, в 1940 году, Грузия стала самой богатой республикой Союза. Но Берии там уже не было…
…Пять лет на посту хозяина Закавказья стали самыми счастливыми в его жизни. Никогда не было ничего подобного – ни до, ни после. Счастье кончилось в одночасье – осенью 1936 года, когда Сталин внезапно приехал в Тбилиси. Формально – навестить мать, а на самом деле… Лаврентию показалось, он хочет что-то для себя решить, но что именно – этим Сталин с ним, естественно, не делился. Лишь много позднее, сопоставляя события, он понял – вождь приехал проститься с прошлым. В этом прошлом рядом с ним были люди, сейчас оказавшиеся по другую сторону баррикады: те, которых расстреляли в августе,[42] и те, которых еще предстоит расстрелять. Лаврентий отлично знал историю закавказской парторганизации и понимал, почему Сталин был сосредоточенным и печальным и не хотел пышного приема. Узнав об исходе процесса, Берия попытался представить себе, как Сталин дает санкцию на расстрел Каменева – того самого Левы Розенфельда, который в 1904 году прятал его на конспиративной квартире после побега из ссылки. Экскурс в область перевоплощения положительных эмоций ему не принес.