Как тихо… Павел закурил и уселся на подоконнике открытого окна. Предрассветная Москва была легка и беззвучна. Совсем не такая тишина, как в бункере – там она глухая и тяжелая. И посреди этой тишины – странный человек, которого он должен понять. От правильности этого понимания зависит вся его жизнь. «Если Берия виновен, то пусть он будет наказан – но только за то, что совершил». А что он совершил? Ведь если он невиновен, то майор Коротков окажется заодно с врагами и сам, таким образом, станет врагом.
А Громов-то не верит в виновность Берии – внезапно сообразил Павел. Впрочем, это не удивительно – как не защищать человека, который спас тебе жизнь… А он, майор Коротков, верит? А он именно верит, ничего другого ему не остается! В том, что говорили на пленуме, не было состава преступления. Никита Сергеевич рассказывал о миллионах расстрелянных – но и тут получаются неувязки. Остается одно обвинение – заговор с целью захвата власти. Значит, надо идти к Руденко, смотреть следственное дело.
А если и там ничего нет? Тогда… тогда заговор был – но не против Политбюро, а против Берии. Если это так, то что же получается? Никита Сергеевич, человек, которого он, сирота, почитал как отца – выходит, он враг? Сердце от такой мысли криком кричало, но Павел велел ему молчать. Совесть офицера и коммуниста не позволяла ему поддаться сердцу. Он начнет свое собственное расследование и проведет его до конца. Как бы ни было больно…
Глава 9
Победители и побежденные
Трудно сказать, доволен был Хрущев или огорчен. Склонившись над плечом оператора, он в третий раз слушал магнитофонную запись короткого последнего допроса и то улыбался азартно и потирал руки, то огорченно поджимал губы и качал головой. Он и радовался успеху своей задумки и жалел хорошего парня, который с этого дня становился расходным материалом в задуманной им игре. Наконец Хрущев сделал знак выключить магнитофон и выпрямился.
– Есть! На крючке! – сказал он Серову.
– Берия на крючке? – удивился тот.
– Ну, для Лаврентия нужен крючок покрепче. Свинцовый, в девять грамм. Пашка у него на крючке, вот что я тебе скажу.
– Так вы же ему именно такое задание и давали! – не понял Серов.
– Давал, да не такое…
И Хрущев принялся объяснять смысл задуманной комбинации. Это оказалось трудно, поскольку психологом Серов не был. Само собой, смешно даже думать, будто к Берии можно подпустить мальчишку, щенка голопузого, который никого умнее украинских бандитов никогда не допрашивал, и рассчитывать на успех. Естественно, Лаврентий его размотает мгновенно – на то и был расчет. Размотает, поймет, зачем его подослали, и постарается на самом деле завербовать. Перетянуть на свою сторону. В том, что у него это получится, Хрущев ни на минуту не сомневался, для того и выбрал именно этого человека, для того рассказывал своему бывшему ординарцу про миллионы расстрелянных – знал, по природной своей горячности майор Коротков не удержится, бросит все это Берии в лицо. И тот будет дураком, если растеряется – но Лаврентий совсем не дурак… И ему очень надо установить связь со своими сторонниками на воле.