– В аптеке? – изящно пошутил он.
– В булочной, Антоша! В булочной! Я, между прочим, человек безработный. Мне каждая копеечка дорога!
Он повесил трубку. Прощаться – какая фигня! Все это предрассудки.
Я почему-то ужасно рассердилась. Или разнервничалась, не знаю. Не было о нем слышно столько времени – и прекрасно. Я начала понемногу привыкать к своей скромной свободе. И пусть мне самой иногда она начинала казаться какой-то старушечьей… Но ведь это не навсегда! Просто мне надо отдохнуть, успокоить нервы. Забыть про Антона Дисса и про все, что с ним было связано.
И только я опять захотела о нем забыть, как раздался звонок в дверь.
– Уйди с прохода, Лина! Что за дурацкая привычка! – с порога начал он. Я посторонилась, подняв глаза к небу. – Ну что ты опять такая злобная? Сердце родное! Ау!
– Да не злобная я никакая… Возьми свой компьютер и давай… Катись, короче. Я спать хочу.
– Катись… Короче… – беззлобно повторил он. – Деградируешь по-черному. А чай?
– Обойдешься. Сам-то что-нибудь принес? – я не могла скрыть своего живого интереса к этому вопросу.
– Спрашиваешь! – самодовольно ответил он и уверенно прошел в мою комнату. – Ну что, безработная. Пляши!
– С чего это, Антоха?
– Вот твои первые честно заработанные на ниве шарлатанства денежки. – Глаза-«Ессен-туки» торжественно блеснули. И он вынул из внутреннего кармана большой конверт. – Это тебе. А это мне за предоставление услуг посредника. – И он вынул из конверта несколько купюр. – Тамара Генриховна просили передать, что весьма довольны.
– А чем она, извините, довольна, можно полюбопытствовать? – спросила я, чувствуя приятную тяжесть конверта. Я не удержалась и заглянула. Потом с недоверием посмотрела на Антона. – Ты что, рехнулся? Это ж такие деньги?! Я никого не убивала!
– Тебе много? Поделись с другом, – и он хищно запустил лапу в конверт по-новой. – Ты тут, знаешь ли, сердце родное, особо деньгами не швыряйся. Когда следующие будут и будут ли вообще, никому неизвестно. Помощь твоя им в ближайшее время не потребуется.
– А что произошло? – упавшим голосом спросила я. – Объясни ты, наконец!
– Конкурент в ближайшем конкурсе имени Чайковского участия не принимает. Серьезная травма руки. Сейчас идут отборочные прослушивания, и он пролетает, как фанера над Парижем. Эдик остается один и весь в белом.
– А деньги-то за что? – с неприятным холодком в животе спросила я. – Уж моей-то заслуги в этом нет!
– А вот Тамара Генриховна считает, что как раз есть. И прямая! – Антон задержал на мне свои истинно арийские глаза. – И хорошо, что она так думает, Лина! Значит, задачу свою мы выполнили.