Вернувшись в дом, он отыскал кабинет, где, вооружившись бумагой, пером и чернилами, написал записку с указаниями своему секретарю. Предписания были точные и краткие: Грея не интересовало, замечено его отсутствие в свете или нет, но он не желает, чтобы по поводу его теперешнего местонахождения ходили слухи, тем более чтобы его разыскивали. Тут он замер с пером в руке. А вдруг его вообще никто не хватился, разве что слуги или близкие друзья? В политических кругах его отсутствие, несомненно, заметят, но кого он интересует лично? Губы его презрительно искривились – сентиментальности он не переносил.
Положив ладонь на бумагу, Грей стал обдумывать, чего же он достиг в жизни. Он всегда серьезно и ответственно относился к своим обязанностям. Вместе с титулом унаследовал огромную собственность и получал прибыли от капиталовложений. Возможно, лодырничал меньше, чем его друзья, но недостатка в хорошей еде, отменном вине, приятной компании и в женских прелестях никогда не испытывал. Что еще нужно мужчине? Ничего, твердо ответил он сам себе. Но все-таки его не покидало ощущение, что он в жизни что-то упустил, а такие идиоты, как Уиклифф, это поняли и им стала доступна непостижимая для Грея тайна бытия. Чушь! Грей глубоко вздохнул, собираясь с мыслями, и продолжил писать отчетливым и изящным почерком.
За письмом секретарю последовала записка камердинеру с подробными указаниями. Вначале Грей хотел послать за всей своей прислугой, но тогда пришлось бы вдаваться в подробности обстоятельств жизни в Харгейте, и он решил с этим повременить. Пока что вполне достаточно повара, чтобы избавить его от ощипывания цыплят.
Грей вложил одну записку в другую и запечатал их своим массивным кольцом с печаткой. Воск для этого он с трудом обнаружил в ящике письменного стола, так как девушки, видно, не вели обширной переписки. Подумать только! – они оказались отрезанными от мира, словно парии, а одна из них вообще стала жертвой сладкоречивого соблазнителя.
Представить себе решительную Кейт, упивающуюся льстивыми речами, Грей не мог, но существует множество неразборчивых, в средствах мужчин, которые не станут ждать согласия одинокой женщины, особенно если она ходит в штанах. Опасность, грозящая ей, – и одному Богу известно, как долго это уже продолжается, – разъярила Грея, и он инстинктивно сжал кулаки. С минуту он смотрел на побелевшие костяшки пальцев. Приятели подивились бы его волнению, так как он всегда сохранял невозмутимость. Но когда он подумал о том, что могло произойти с невинной девушкой, то с такой силой ударил кулаком по столу, что чуть не расплескал содержимое чернильницы.