Из уст в уста полетел шепот: убиваем экипаж, захватываем самолет. Эти слова нам понятны даже по одному лишь движению губ. План побега таким путем мы не раз обсуждали по ночам. Роль каждого давно уже была выучена во всех деталях. Душой плана был Кравцов. Как дети верят сказке - глубоко и наивно, мы верили в свой план, никого почему-то не интересовало, осуществим ли он и как скоро это может случиться. Хорошо было, что план все же намечен. Мы жили им, он сплотил, сцементировал нас в одно целое.
Но вот наступил день, когда нас загнали в большую крытую автомашину. Прижали в кузове всех в один угол. Рядом стояли вахманы с автоматами и овчарками.
Глядя на солдат и их автоматы, нацеленные прямо в нашу толпу, я думал: в самолете при первом же шаге в направлении кабины самолета нас изрешетят свинцом. Картина гибели пленных и самолета, которым они завладели, стояла перед глазами. Но вот, наконец, машина тронулась. Духота ужасная, глаза забивает пыль, на зубах хрустит песок. Около меня стоит Миша. Он знает о нашем замысле и потому особенно возбужден. Пытается даже улыбаться.
Вот и аэродром. Железобетонная полоса. "Мессершмитты", "фокке-вульфы", "юнкерсы". Ревут моторы. Нельзя выдумать для летчика более жестоких мук, чем принудить его спокойно смотреть на это, находясь в неволе.
Наша автомашина остановилась около транспортного самолета "Юнкерс-52". Мы сразу узнали старого знакомого. У него три мотора, "брюхатый" фюзеляж.
Нас высаживают по одному. Здесь, на земле, кроме Миши и тех, у кого ранены руки, всем надевают наручники. Железные шипы впиваются в тело руками шевельнуть больно. И сразу наш план побега отпадает. Взглядами и знаками Кравцов перепоручает обязанности одних другим. Теперь больше надежды на тех, у кого раненые или обгоревшие руки.
Как только мы вошли в самолет, солдат приказал нам лечь лицом вниз на пол. За приказом следуют удары, ругань. Переводчик втолковывает: если во время полета кто-либо поднимет голову, сразу будет застрелен.
Теперь мы поверили в историю с бунтом пленных в небе. Фашисты извлекли урок.
Содрогнулось тяжелое тело "юнкерса". Железный пол давит на лицо. Над распластанными людьми стоят четверо солдат с автоматами в руках.
Полет длился недолго.
Самолет приземлился. Когда сходили на землю, кто-то сказал:
- Варшава!
Организацию нашей транспортировки можно назвать безукоризненной. Нас уже ожидает грузовик. Он везет нас по бурому полю, потом мимо каких-то особняков, выезжает на широкую улицу. Зеленые деревья, обвитые плющом веранды, цветники за оградами и разрушенные стены домов, скрученное железо. Читаем вывески, убеждаемся, что это - Варшава!