- Не беспокойся. Я этой рукой любого фашиста удавлю, - настоял на своем Пацула, хитро подмигнув мне. - Это мне врач такие "болезни" обеспечивает.
Настроение мое улучшилось. Во-первых, я встретил знакомого летчика, значит, кроме земляка Вандышева, будет еще один надежный товарищ, который в тяжелую минуту подставит свое плечо и поделится крошкой хлеба так же, как сделаю это и я для них. Во-вторых, мне не надо карабкаться наверх и травмировать рану, значит, она быстрее заживет, я стану более крепким...
* * *
В первую ночь лагерные старожилы посвятили нас в секреты своей жизни, в таинство своих мыслей и намерений. Мы полушепотом могли говорить обо всем. Но наша беседа подняла всех с нар. Люди сидели в темноте, прислонившись друг к другу, и по голосу угадывали, кто отзывался.
Иван Пацула говорил горячо, сверкая белками глаз. Голос у него молодой, сильный, и ему нелегко приглушать его.
Есть люди с гремящими голосами, не умеющие говорить тихо, шепотом.
- Видели мою руку? - неожиданно обращается он ко всем.
- Видели, - отвечают несколько голосов.
- Ничего вы не видели. У меня целое вымя в паху, Немец посмотрит, так и отпрянет. Фрицы обходят меня, шарахаются, как от заразного. А в сущности моя опухоль - это ничто. Солью натру каждое утро, и все. Попечет малость, и будь здоров. Я целый день свободен и могу черт знает что натворить за такой день. Лишь только бы у нас был план определенных действий.
- Мы же подкоп...
- Тс-с, кто тебя за язык тянет? Сам знаю, что и когда сказать. У нас есть очень хороший врач, из наших, Воробьев его фамилия. Он может еще кому-нибудь такую же "болезнь" устроить... Но об, этом потом. Вы, новички, первым делом соберите награды и заройте их где-нибудь сегодня же ночью. Иначе завтра их у вас вытрясут и поступят они к Гофбанычу, в сундук к лагерному Гобсеку. Вам они дороги, а для него - это ценный металл, коллекция. Так, о чем же еще теперь? Да, мы было прорыли ходок из лазаретного туалета, из-под пола, и почти к самой проволоке дошли. Землю в карманах выносили и рассыпали. Мы превратились в мудрых кротов. Среди нас был полковник Юсупов, руководивший нами и поддерживавший связь с партизанами. Однажды они с комочком глины подбросили записку: "Мы освободим вас. Партизаны". Теперь Юсупова нет.
- Да, товарищ Юсупов, - кто-то тяжело вздохнул на верхних нарах. Поплатился за кротовую работу. Наверное, уже сожгли тело его.
- За отвагу, а не за нору, - поправил говорившего Пацула.
- Потише, - одергивает кто-то говорившего. - У нас есть и Шульженко. Такие концерты исполняет, что заслушаешься! Под гитару на мотив "Катюши" на свой лад поносит фашистов, а они слушают да ржут. Его разные вальсы для маскировки в самый раз.