Лёха копал – копал, долбил-долбил… Умаялся.
А потом решил, что просто натаскает камней и сделает поверх трупа Шлюхи некую пирамиду. Легче гору камней натаскать, чем эту твердую землю на пять сантиметров выкопать.
Принялся камни таскать.
Автомат мешал… Лёха его рядом с бушлатиком своим положил… Вспотел. Хэ-бэшку тоже снял – в одном тельнике остался.
Пошел за очередным камнем, возвращается – мама родная! А автомата то и нет… И только три тени сзади по заходящему солнцу протянулись. Обернулся и камень от страха себе на ногу уронил. Три "духа" стоят и лыбятся. И скалятся. Пойдем, русский, с нами!
И кабы не Вова Ходяков, который шухер поднял, да командиру вовремя доложил, не видать бы более Лёхе Старцеву своего Ульяновска.
Ротный двоих лейтенантов взводных с собой взял, да прапорщика дядю Колю – старшину ротного, да трех дедов – дембелей, что понадежней, да и на двух Бэ-Эм-Дэшках сразу в соседний аул. Ротный носом чуял, где своего солдатика искать. И опоздай ребята на пять минут – всё! Хана, кранты!! Увели бы уже Лёху в горы, а там – ищи-свищи.
Духов этих с Лёхой уже в самом начале тропы на выходе из аула перехватили.
Ротный двоих сам из Эс-Вэ-Дэшки уложил, а третьего дядя Коля одиночным из Дэ-Шэ-Ка с брони.
Лёхе потом ротный сам морду бил.
Лёха и не обижался, хотя морду то надо было прапорщику "Консерву" начистить.
Ротный Лёхе морду то набил, а приговаривал, – скажи спасибо земеле своему – Ходякову, кабы не он, учил бы ты уже на завтра суры из Корана, как миленький! И пять раз в день намаз… А так вот – православным комсомольцем остался. …
Старцев навсегда запомнил, кому он обязан жизнью.
А вот тот самый человек, кому он этой жизнью обязан – через месяц пропал.
Похитили его духи.
Выкрали.
И наши ГРУшники рассказывали, что Вова Ходяков принял ислам и стал не Ходяковым, а Ходжахметом.
Сперва – Ахметом, а как хадж в Мекку совершил, так стал уже не простым бойцом, а командиром…
Ходжахмет потом в Чечне против наших воевал.
И в Ираке против американцев.
А потом занялся у них там – наукой. ….
Бывший когда то Володей – Ахмет Ходяков – теперь преподавал в лагере взрывное дело.
За ним, конечно же, присматривали тут, но во всех внешних проявлениях – вроде как доверяли и даже выделяли его среди других инструкторов.
Его – бывшего Володи шеф и господин – полевой командир Хабибулла-Насреддин гордился тем, что за неделю убедил русского принять Ислам. Причем, убедил не применяя к нему никаких мер по устрашению, не пытал, не избивал – просто поговорил несколько раз по-душам, и все.
Хабибулла сам был бывшим советским. Мать узбечка, отец – таджик. Родился в Душанбе, там ходил в русскую школу, потом в армии служил в Омске в железнодорожных войсках. Потом вернулся домой, пошел работать в милицию. Женился, и чтобы семью прокормить – помогал землякам из деревни своей жены – героин через реку Пяндж переправлять. А когда шурави на Новый год 79-го через мост в Афганистан вошли, тоже ушел через реку… Но к другим, к тем кто с русскими воевал. Там много было полевых командиров и из узбеков и из таджиков – не только из пуштунов – коренных афганцев.