- Запасливая, целая аптека с собой, - фыркнул Сергей.
- Да ведь ребята со мной, мало ли что... - виновато промолвила Светлана.
Сергей выцарапался из шиповника, и Светлана легкими касаниями прижгла ему ссадины на лице.
- А всё равно спущусь!
В глазах Светланы промелькнул испуг:
- Да не лезь ты, шею свернёшь, подумаешь, мальчишки посмеялись.
Но Герцев решительно полез наверх. Теперь он был уверен, что спустится: надо только правую лыжу на секунду раньше повернуть вправо у второй сосны.
Звонок на урок давно уже был, но Анна Павловна почему-то опаздывала. Десятиклассники немного удивились этому обстоятельству - такое случилось впервые, Тернова была очень пунктуальной - но не особенно расстроились.
Прошло пять минут. Десять...
Наконец, открылась дверь, и в класс, извинившись за опоздание, вошла Анна Павловна. Тяжёлыми, какими-то чужими шагами, подошла к столу и устало опустилась на стул, чем немало изумила ребят. Анна Павловна никогда не сидела во время урока, у неё даже любимое место есть - у третьего стола первого ряда. Стоит, бывало, рядом с Настей, опираясь о стол костяшками пальцев правой руки и говорит, говорит... Анна Павловна никогда не вела урок по конспекту, хотя, наверное, конспекты были - потому что всегда Анна Павловна приносила вместе с классным журналом и толстую тетрадь в синей обложке. Но записями своими она никогда не пользовалась.
- Прошу извинить меня, но я сегодня плохо себя чувствую, я уж посижу... - тихо сказала Анна Павловна. - Времени у нас осталось мало, и я вас порадую - не будет опроса по теме...
Сенечка Ерошкин улыбнулся, радостно потёр руки. В десятом «Б» не принято было приходить не подготовленным к уроку, но Сенечка одинаково пренебрежительно относился и к литературе, и к математике, и к другим предметам... До учёбы Сенечка был великий неохотник, и если б не настояли родители, он, пожалуй, пошёл бы в техническое училище. Но родители никогда не понимают, чего хотят их дети...
- Но в то же время я вас огорчу, - продолжала Анна
Павловна, - вы напишете коротенькое сочинение, совсем коротенькое, разрешаю даже закончить его дома...
- Очень надо, - пробурчал Ерошкин, досадуя такому обороту дела.
- Тема - о нашей человечности. Ведь человек - он не просто царь природы, самое высокоразвитое существо, он должен быть, прежде всего, человеком. Почему я избрала эту тему? Отвечу... Иду я сегодня на занятия и вижу, что мальчуган лет девяти загнал кошку между гаражей и кидает в неё ледышками. Кошке деваться некуда: с двух сторон стены гаражей, с третьей какой-то хлам, а с четвертой... Она смотрит жалобно и мяукает, как будто просит о помощи: «Спасите, люди!» Говорю мальчугану: «Что же ты делаешь, зачем мучаешь животное?» - «Подумаешь, - отвечает. - Она не наша!» - «Но ей же больно!» - «Ну и что? Она же приблудная, ничейная», - «А свою бы ударил?» - спрашиваю. «Нет, - говорит. - За нашу мне мать уши оторвет. А эта – чужая». Я, конечно, прогнала его. Но вдумайтесь в слова мальчика: он понимает безнаказанность своих действий и безжалостно мучает беззащитное животное...