«Не может град укрытися верху горы стоя» (Мтф. V, 14): некий знатный воин 62 мучился в базилике блаженного Петра, в Риме, и в нем возопил нечистый дух: «Немного дней тому назад вступил в Сицилию раб Христов Иларион, и его никто не знает, и он думает, что утаился; я пойду и выдам его». И тотчас, сев на корабль со своими
[35] рабами, он пристал к Пахину, и, ведомый бесом, как только простерся перед кущей святого, тотчас исцелился. Это начало его чудес в Сицилии привело к нему впоследствии бесчисленное множество болящих и верующих лиц, до того, что некто из первых мужей, распухший от водянки, исцелился в тот самый день, как пришел.
Он, предлагая ему потом неисчислимые подарки, услышал изречение Спасителя ученикам: «Туне приясте, туне дадите» (Мтф. X, 8). 38. Пока это происходило так в Сицилии, Исихий, его ученик, искал старца по всему свету, обходя берега, проникая в пустыни, и имел уверенность лишь в одном, что где бы он ни был, долго он не может оставаться неизвестным. Прошло уже три года, как он услышал в Мефоне 63 от некоего Иудея, продававшего народу дешевую ветошь, что в Сицилии появился Христианский пророк, который творит такие чудеса и знамения, что считается одним из древних святых. Расспрашивая об его внешности, походке и речи, и в особенности возрасте, он не мог узнать ничего, ибо тот, кто сообщал, говорил, что до него дошла лишь молва о человеке. И так, вступив в Адриатическое море, он благополучным плаванием достиг Пахина, и в одном селении на изгибе берега, расспрашивая о слухах про [36] старца, из единогласного свидетельства всех узнал, где он и что делает: все не удивлялись в нем ничему до такой степени, как тому, что после толиких знамений и чудес, он не принял ни от кого в этих местах даже ломтя хлеба. Не буду распространяться – святый муж Исихий пал к коленам учителя и орошал слезами его стопы, и наконец был им поднят; после двух-трех дневных бесед он услыхал от жителя Газы, что старец уже не может жить в этой лестности, но хочет отправиться к каким то варварским народам, где были бы неизвестны его имя и слава. 39. И так он привез его в Епидавр, город Далматии 64 где, оставаясь немного дней на соседнем поле он не мог укрыться. Ибо дракон изумительной величины, которых на местном языке зовут боа, оттого, что они до того велики, что проглатывают быков 65, опустошал всю страну и поглощал не только крупный и мелкий скот, но и земледельцев и пастухов, привлекая их к себе силою дыхания. (Святый) приказал приготовить для него костер и, возослав молитву к Христу, вызвал его и приказал взобраться на кучу дров, под которой был подложен огонь. Тогда на глазах всего народа, он сжег громадное животное. Потом, колеблясь, что ему делать, куда обратиться, приготовлялся к новому [37] бегству, и обозревая в уме уединенные места, скорбел, что если и молчал о нем язык, то вещали чудеса. 40. В то время, вследствие повсеместного землетрясения, случившегося после смерти Юлиана, моря выступили из своих пределов, и Бог как бы угрожал вновь потопом и все возвращалось в древний хаос; (тогда) корабли, поднятые на обрывистые горы, повисли на них. Жители Епидавра, видя это, то есть как несутся на берег шумные волны, водяные громады и волнующиеся горы и опасаясь – что они видели уже совершившимся – чтобы город не погиб окончательно, вошли к старцу и, как бы отправляясь на битву, поставили его на берегу. Он начертал на песке три креста и протянул руки вперед, и море, поднявшееся на невероятную вышину, остановилось перед ним, и долго шумя и как бы негодуя на преграду, понемногу возвратилось в свое лоно. Это прославляет и доныне Епидавр и вся та местность, и матери рассказывают своим детям для передачи памяти об этом потомству. Истинно сказанное Апостолам: «аще имате веру речете горе сей прейди в море и прейдет» (Мтф.