– Не могли бы, – оборвала его Шели. – У вас слишком низкий болевой порог.
Мечтательное выражение на лице шатена вмиг сменилось холодным.
– О да, – произнёс он немного высокомерно. – Именно поэтому вы решили немного потренировать нас. Только вот боль по какой-то непонятной мне причине не физическая, а душевная. И вообще, мисс, чего вы ко мне прицепились? Из-за баб?
Баба-баба-баба! – сказал он тоном капризного и упрямого ребёнка, которому строго-настрого запретили говорить плохое слово. – Вот. Довольны? А теперь отстаньте-ка от меня вместе со своей феминистической придурью. И без вас тошно.
И шатен демонстративно повернулся к нам спиной.
– Извинись, – шепнула я.
– Ещё чего!
– Ты разве не понимаешь, что виновата?
Шели задумчиво кусала губы. Ей пришлось бы сделать над собой усилие, чтобы это сказать.
– Да ладно вам, мистер. Извините, если я вас задела.
– Да ладно вам, мисс. Слов обратно не возьмёшь.
– Вам тоже следует извиниться.
– И не подумаю! – буркнул шатен. – И, если вы не заметили, я вас не простил. И не собираюсь. Очень надо!
Шели всплеснула руками.
– Да как вы только смеете! Кто вы? И кто я?!
– Я – востоковед-арабист. Учился в Гарвардском университете. На данный момент занимаю пост помощника советника по делам арабского мира, а также руковожу отделом арабских СМИ.
– Надо же. – В голосе Шели послышался сарказм. – Не думала, что такие слюнтяи, как вы, учатся в Гарварде. Держу пари, диплом у вас довольно-таки посредственный.
Вы явно любили заглядывать под юбки, а не в книги.
– Если вы разозлите меня, мисс, то вам придётся плохо, – предупредил Шели собеседник с таким серьёзным лицом, что она поморщилась. – А диплом у меня отличный. Кроме разговорного арабского. – Он нахмурился. – Чёртов Хомейни. Я чувствовал, что от него ничего хорошего ждать не стоит.
– Да, у меня тоже был такой преподаватель, – ляпнула Шели. – Ужасно строгий.
Шатен стал ещё печальнее.
– Аятолла Хомейни, – вздохнул он. – Иран. Революция. 1979 год. Учите историю, мисс.
– Ненавижу историю. Я финансовый аналитик. И работаю на бирже.
– Не перевариваю цифры. "По результатам сегодняшних банковских торгов…" Вот объясните мне, глупому. Что такой красивой, сексуальной, умной и знающей себе цену женщине делать на бирже? У вас должна быть другая профессия. Гораздо более романтическая… а, знаю! Стюардесса!
Шели совершенно неожиданно покраснела, как помидор.
Шатен победоносно улыбнулся – он сделал верный ход.
– Я люблю цифры, – ответила Шели. – Мне нравится логика. И точность.
Шатен поднялся, прошёлся перед нами, после чего остановился и пару раз качнулся на каблуках.