Снег снова расступился перед темной линией елей. Лок ничего не видел.
– Дмитрий? – позвал он.
– Сюда! – голос Дмитрия.
Лок ухватился за рукав русского, словно за спасательный круг. Он часто дышал, прислушиваясь к хриплому, мучительному клекоту в груди Дмитрия. Потом он опустил голову и обнаружил, что смотрит в огромные черные и испуганные глаза кролика, сидевшего в наполовину занесенной снегом клетке. В глазах зверька отражались две крошечные пылающие дачи.
Под кронами деревьев царила тишина. Здесь почти не было ветра, тонкий слой снега не мешал ходьбе.
– Как ты… – начал он.
– Это мой дом. Они не знакомы с окрестностями. Возможно, они не знали о тропинке, но сейчас нет времени думать об этом. Пошли, нам туда. Быстрее!
* * *
Воронцов выключил радиотелефон и посмотрел на аппарат с таким видом, словно получил сообщение о гибели близкого родственника. Он был скорее озадачен, чем обеспокоен. Марфа, напротив, выглядела встревоженной: взвинченный настойчивый голос Дмитрия напугал ее.
– Что случилось? – спросила она, придвинувшись к постели и оглянувшись на дверь палаты. – Судя по его тону, у него крупные неприятности.
– Так и есть, – Воронцов откинул одеяло и посмотрел на свои ноги, бледные и слабые. Больничный халат с завязками на спине едва доходил до колен. – Нам нужно уходить отсюда. Проверь коридор.
– Сейчас?
– Да, немедленно! – отрезал он, столкнувшись с ее недоуменным взглядом. – Бога ради, проверь коридор, а потом принеси мою одежду.
Марфа нахмурилась, но пошла к двери. Выглянув наружу, она не увидела никого, даже дежурная медсестра куда-то пропала. Было ли это тревожным признаком? Она вернулась в палату и обнаружила Воронцова, пытавшегося изогнуться так, чтобы развязать узел халата здоровой рукой. Его загипсованная рука болталась, как будто он отмахивался от назойливых насекомых. Он выглядел так комично, что Марфа прыснула со смеху. Его побагровевшее лицо сердито повернулось к ней.
– Принеси одежду… твою мать! – крикнул он.
– Что случилось?! – заорала она в ответ.
– Похоже, они собрались покончить с нами сегодня вечером.
На лбу Воронцова выступила испарина, пальцы левой руки шарили по узлам халата, лишь туже затягивая их.
– Вот сволочь!
– Не тратьте время, – ровным тоном сказала Марфа, подавив внезапный приступ тошнотворного страха. – Просто наденьте сапоги и пальто…
– Я стараюсь, черт побери, – прорычал он.
Со стороны это напоминало семейную ссору, грозившую перерасти в шумный скандал, как это и бывало с ее родителями.
– Тогда позвольте мне, – твердо сказала Марфа, силой усадив Воронцова на постель. Она вынула его одежду из шкафа. – Сидите спокойно…