– Остановите его! – простонал Лок.
Дверь в кабину пилотов уже закрывалась за Тургеневым. Страшный сон стремительно становился явью. Тургенев не позволял взять себя в заложники, не позволял захватить самолет…
– Боже, остановите его! – прорычал Лок.
Дмитрий бросился к двери. Он ухватился за ручку, когда Лок услышал первый выстрел. Дмитрий рывком распахнул дверь. Второй выстрел эхом отдался в салоне. Кто-то захныкал от страха. Через открытую дверь Лок мог видеть Тургенева, стоявшего между креслами двух пилотов, в каждом из которых скорчилось неподвижное, безжизненное тело. Тургенев застрелил командира и второго пилота. Теперь они никуда не могли улететь.
Тургенев бесстрастно отвернулся и выключил двигатели. Дмитрий, разъяренный этим движением, ударил его по руке рукояткой своего пистолета. Оружие Тургенева со стуком упало на пол кабины, и черты его красивого лица на мгновение исказились от бешенства. Потом он пожал плечами, потер ушибленную руку и поднял ее в презрительной пародии на капитуляцию. Одутловатое лицо Дмитрия выражало нескрываемое потрясение. Тургенев вошел в пассажирский салон, и Дмитрий закрыл дверь кабины, где лежали трупы пилотов.
Кто-то завизжал на высокой, пронзительной ноте, словно сирена противоугонной сигнализации. Воронцов повернулся и увидел, как Марфа отвесила стюардессе звонкую пощечину, а затем прижала женщину к себе. Та уткнулась в воротник ее пальто и тихо зарыдала, дрожа всем телом.
Лок взглянул на свою раненую руку. Кровь запачкала рукав его пальто. Как это ни странно, он вообще не испытывал боли. Лок еще находился в травматическом шоке. Он положил руку на колено, не обращая внимания на трясущиеся губы мужчины в очках, сидевшего рядом с ним. В горле першило от вони горелого пороха. Он кашлянул, и на его руку вдруг выплеснулась струйка крови. Кровь стекала по его губам, по подбородку. Он осторожно расстегнул пальто. Грудь его клетчатой рубашки потемнела от крови. Его охватил цепенящий ужас, проснувшийся вместе с соленым привкусом крови на языке, снова наполнившей рот. Единственный выстрел иранца пробил его руку – и легкое.
Воронцов потрясенно смотрел на него.
– Похоже, джентльмены, наш полет откладывается на неопределенный срок, – объявил Тургенев.
Воронцов поднял пистолет, который держал в левой руке, но не выстрелил и не ударил Тургенева. Воображение нарисовало ему одинокий самолет, взлетную полосу, отъехавший пассажирский трап, терминал, диспетчерскую башню и окрестности аэропорта. Игра была проиграна.
– Ну что, майор, ваша затея не сработала? – Тургенев улыбался. – Вы попались. Это тупик.