Пальцы Алекса скользнули к пуговицам ее платья, но он по-прежнему не торопился. Ленивые движения его рук вызывали в ней стоны, она трепетала от безумного желания, скрыть которое не могла. Она хотела его, страстно мечтала, чтобы он утолил томление, терзавшее ее лоно. Джоселин попыталась помочь ему с застежкой, но он мягко оттолкнул ее руку.
– Я хочу сделать это сам, Джоселин. – Наконец он справился с пуговицами, и его взору предстали сорочка и корсет. – Посмотрим… Где тут эти крючки?
Джоселин сделала шаг назад, удивляясь, как она до сих пор не сгорела от пламени, полыхавшего у нее внутри.
– Алекс, скажи ради Бога, чему ты собираешься научить меня?
– Терпению. – Он рассмеялся, и внезапно игра в медленное раздевание закончилась. От его прикосновений одежда словно таяла на ней. Куда-то исчезла нижняя юбка, волшебным образом расстегнулись крючки на корсете и развязались ленточки на сорочке. Одновременно ее руки соревновались с Алексом в скорости расстегивать и снимать одежду с него. Суета прикосновений, разгоряченные тела в прохладном ночном воздухе, смех и вздохи.
Джоселин хотела дотронуться до его возбужденной плоти, но он отступил назад, наклонился и подхватил ее на руки.
– Алекс!
Он уткнулся носом в ее шею, и она задрожала, чувствуя его дыхание на своей коже.
– Мне нравится, как ты произносишь мое имя. Мне нравится, как оно звучит в твоих устах.
– Тогда я – ой! – Она задохнулась, когда он бесцеремонно опрокинул ее на кровать.
– Подожди здесь. – Он оставил ее на кровати, нагую и бесстыдную. Джоселин лежала, замерев от восхищения перед его мужской красотой, пока он задувал все лампы и выключал газовые светильники. Прекрасно развитые мускулы прибавляли ему еще больше силы и уверенности. Рисунки и иллюстрации, старинные гравюры и даже фотографии представляли много образцов анатомии мужского тела, но такого Джоселин не видела. В нем мужская красота смешивалась со страстью и желанием, Алекс был просто изумителен и всецело принадлежал ей.
Сегодня вечером.
Наконец все лампы были погашены, осталась гореть только свеча у изголовья кровати. Алекс вернулся, в глазах его горело желание.
– О чем ты думаешь, Джоселин?
– Я не могу думать ни о чем, кроме того, что ты должен поторопиться.
– Хороший ответ. – Алекс потянулся и обвел пальцем ее лодыжку. – Какая ты все-таки изящная…
«Изящная? Я не чувствую себя изящной. Я чувствую, что готова выскочить из кожи и получить то, что хочу, Алекс».
Прежде чем она успела придумать ответ, его руки начали свое путешествие вверх по икрам ног, коснулись колен и достигли мягкого изгиба бедер, обжигая своим прикосновением. Он целовал ее нежную кожу, живот и самую трепетную часть тела.