– Рождение и происхождение – дело случая. Почему же от них зависят судьбы? – взволновался Гай Марий.
– А почему деньгам дана власть над людьми? Посмотрите сами, Гай Марий: какую страну ни возьми, властвуют деньги и знатность. Рим еще оставляет больше свободы талантам – сравните с царством парфян! Рим – почти идеал государства, о котором писал Платон. В Риме нередко никто может стать всем. Хотя я и не в восторге от тех, кто этого добился: схватка с судьбой надломила их и опустошила.
– Тогда, может, не стоит и убиваться по Сулле?
– Ну, что вы! Допустим, что судьба обошлась с вами жестоко и несправедливо, но ведь вы – из «новых». Я слишком верен своему классу, чтобы глубоко не сожалеть об участи Суллы! – тут Цезарь вспомнил о своем деле. – Вернемся же к судьбе моих детей. Мои дочери, Гай Марий, не имеют приданого и, как следствие, женихов. Я не могу ничего уделить им, поскольку этим еще больше урежу долю своих сыновей. Из этого следует, что они никогда не смогут выйти замуж за людей своего круга. Не принимайте эти слова на свой счет, Гай Марий, – я вас не имею в виду. Хочу лишь сказать, что они будут вынуждены выйти замуж за тех, кто мне не по душе, за истинных ничтожеств, – не то что вы. Я не выдал бы их замуж даже за людей своего звания, которые покажутся мне недостойными! Предпочел бы прямых, открытых, честных, умных – но не знаю, где их найти. Те, кто хотел бы получить моих дочерей, настолько мне неприятны, что я скорее покажу им на дверь, нежели выйду с пальмовой ветвью навстречу. Это чем-то напоминает судьбу богатой вдовы: приличный человек и не посмотрит в ее сторону, опасаясь козней соперников-проходимцев, поэтому вокруг нее и увиваются одни проходимцы.
Цезарь присел на край ложа:
– Не будете возражать, Гай Марий, если мы перейдем в сад и немного прогуляемся. На улице холодно, но я могу дать вам теплый плащ. Неплохо было бы немножко размяться.
Марий поднялся без слов и, взяв сандалии Цезаря, помог ему обуться, Затем обулся сам и встал, поддерживая Цезаря под локоть.
– Что мне нравится в вас, Марий, так это всякое отсутствие высокомерия.
Внутренний дворик дома Цезаря был невелик, но с очаровательным садом – немного нашлось бы в городе таких тихих, спокойных и чарующих изяществом местечек. Даже в это время года все здесь благоухало и зеленело. Будто весна никак на оставляла этот дом. Гай Марий с теплотой подумал: а ведь в душе Юлии продолжали оставаться селянами. По краям карнизов и скатам крыш, куда чаще всего доставало солнце, вились лозы дикого винограда, как у его отца в Арпинуме. К концу января они празднично украшали дом нежной зеленью листьев. Кроме того у них было еще одно качество, о котором, как подозревал Гай Марий, вряд ли знал хоть кто-нибудь в Риме, – они отпугивали насекомых.