А вторая – вся в доспехе, почти как давеча у эльфа того, черно-белого, только не белом, а начищенной стали, но тоже ажурный такой, даже на груди – и то выделан… соответствующе. Полный доспех – сапоги, перчатки, наголенники там с прочими нарукавниками и шлем с крылышками. В руке лук несет – и лук костюму под стать. В общем – вылитая валькирия, хоть сейчас в эпос про Нибелунгов вставляй.
Но только вот волосы у этой валькирии из-под шлема струятся подозрительно знакомые. Рыжие волосы.
– Так, – говорю, – это еще что за бал-маскарад?
Коля на меня удивленно так вскинулся.
– Ты что, – спрашивает, – знаешь их?
– В синем, что слева, – отвечаю, – первый раз в жизни вижу, а вот та, что справа… есть у меня подозрение, что ее я знаю лучше, чем мне бы того хотелось.
И пока я эти слова говорил, шлем с крылышками как раз в нашу сторону повернулся… замер… девицы о чем-то между собой перешепнулись и – цок-цок, а сапожки-то, думаю, подкованы – уже рядом.
– Вот, – сладеньким таким голоском Кара щебечет. – Это и есть тот самый Малахов.
– Старший сержант, – добавляю. – Не забывай, пожалуйста, – а сам на черноволосую гляжу.
Вблизи она очень даже ничего оказалась. Брови черные, как там в таких случаях говорится… ах, да, соболиные, а глаза – точь-в-точь как у моей рыжей – огромные и зеленые. Только за ресницами она не в пример лучше следит и ухаживает.
– Позволь представить, Сергей Малахов, – раздельно произносит Кара, – мою двоюродную сестру Ринелику Пато. Чародейку Второго Круга Посвящения.
– Правильно говорят – магичку, Лен, – усмехается черноволосая и изящным таким жестом мне руку протягивает. – А для друзей я просто Елика.
– Ну а я, – говорю, – просто Сергей, – и руку ей пожал.
Выглядела она после этого пожатия слегка удивленной. Ну да, конечно, у них-то руки дамам целовать принято. Лобызать. А я и позабыл. Мужлан-с, однако, что девушка и констатировала.
– Очень приятно, – говорю. – А это, – на Колю киваю, – Николай Рязанцев. Ни барон, ни граф, ни друг, ни брат, а такой же, как я, простой русский солдат. Прошу любить и жаловать.
Вот Коля-то не сплоховал – видно, успел за полгода пообтесаться. Аккуратненько за самые кончики пальцев руку взял и еле-еле губами коснулся, что у одной, что у второй. Тоже мне – аристократия.
Ладно, думаю, мы тоже не лыком шиты. Просочился вперед и, прежде чем девушки опомнились, обоих под локотки подхватил.
– А не пройти ли нам, милые дамы, – говорю, – куда-нибудь.
– Можно, – благосклонно так кивает Елика. – Мы не возражаем. А какие будут варианты?
Я на рыжую кошусь – у нее на личике внутренняя борьба аршинными буквами. И возразить мне хочется, и сестре перечить неохота, да и вообще интересно.