Может быть, для местных жителей это животное было маргом, а для меня – лошадью. Я видел их на картинках в учебниках истории. Первопоселенцы Кусочка Неба пытались разводить лошадей, но не учли исключительной прожорливости местной фауны. Из привезенных ими животных выжили только неуязвимые свинодикобразы. Я взглянул на марга внимательней, отметил, что при всей его огромной величине он, судя по зубам, травоядный, а значит, бояться нечего. Тут подскочили два его сородича, впряженные в какой-то ящик на колесах. Услышав свист Рэско, сидевший на ящике кучер натянул поводья.
– Залазь, – велел мне Фэтсо, распахивая дверцу.
Я с омерзением отшатнулся.
– Там грязно! Неужели Лига даже нормального транспорта не может…
Рэско дал мне такого пинка, что я птицей влетел в фургон. Следом забрались охранники.
– Лига старается по возможности пользоваться туземным транспортом, чтобы поддерживать местную экономику, так что заткнись и радуйся.
Я заткнулся, но радоваться не стал. Устремив на улицу, по которой громыхали колеса нашего фургона, невидящий взор, я размышлял, как бы удрать от конвоя, при этом сделав какую-нибудь гадость паршивцу Рэско. Пожалуй, сейчас самое подходящее время. Два молниеносных удара – и они лежат без чувств, а я исчезаю в толпе…
Нагнувшись, я с остервенением почесал лодыжку.
– Тут клопы! Меня укусили!
– А ты их тоже укуси, – с детской непосредственностью посоветовал Фэтсо, и оба надзирателя захохотали.
Вот и чудненько. Она не заметили, как я вытащил из подошвы и зажал в кулаке отмычку. Но едва я повернулся к Рэско, замышляя, как говорят судьи, нанесение побоев, фургон остановился, и Фэтсо отворил дверцу.
– Выходи, – велел он мне, а Рэско с силой дернул цепочку, отчего наручник больно впился мне в запястье.
Выбравшись из фургона, я в недоумении уставился на здание с мраморным фасадом.
– Но ведь это не космопорт, – пробормотал я.
– В самую точку попал, – ухмыльнулся Рэско и потащил меня за собой. – Это местный вариант пересылки.
Я решил, что дальше не пойду, хватит с меня этой мерзкой компании. И все-таки пришлось тащиться следом за надзирателями, всей душой желая, чтобы подвернулась какая-нибудь лазейка. Вскоре она подвернулась.
Я заметил, что в дверь под красивой вывеской «PYCHER PYSA GORRYTH» входят и выходят одни мужчины. Проще простого было догадаться, что означает надпись. Я остановился и, показывая пальцем на дверь, заныл:
– Я хочу туда! Ну, пожалуйста!
– Нельзя! – ухмыльнулся Рэско.
Вот ведь садист! Неожиданно за меня заступился его приятель.
– Ладно, отведи его. Ему здесь долго торчать.