– А по телефону не решим?
– Вряд ли…
– Тогда два варианта, Жень: или с семи до девяти где угодно, или позвони мне, минут через сорок, я буду знать, когда у меня днем будет дырка…
После девяти должен был приехать Васька, его информацию о продающихся в сети причудливых шахматах пришлось отложить до вечера. Дорин только отметил для себя, что сын не смог толком их описать, сказал только, что они странные.
– Позвоню, – буркнул Гуру и отключил телефон.
Чего ему нужно?
Альберто более чем приветливо встретил его.
– Ты хотеть кофе или кушать? – заулыбался маленький итальянец.
Андрей не хотел ни того, ни другого, но приехать в ресторан и разговаривать «всухую» значило оскорбить хозяина.
– Кофе. С молоком.
– Маша, двое капуччино, – скомандовал Альберто.
Дорин предпочел бы просто с молоком, но капуччино был дороже и итальянец таким способом явно демонстрировал свое к нему расположение. Пришлось согласиться. «Как много мы делаем всякой ерунды, просто чтобы не обидеть кого-то…» – подумал Андрей.
– Как Лена? Как бимбо? Какое имя у она?
– Соня, Сонечка, Софья, – Альберто кивал, улыбался вежливо, имена эти у него ни с чем не ассоциировались, – если по-вашему – Софи.
– Да, знаю, – расплылся итальянец. – Bene.
– А как Настя? – Это был удачный переход к деловому разговору под прикрытием вежливости.
Дорин вдруг поймал себя на том, что весь разговор с итальянцем выстраивает, как шахматист партию. Это было любопытное открытие, и надо бы проверить: со всеми у него так или только с Альберто?
– Улыбается. Говорит редко. – Итальянец заговорщицки наклонился к Андрею. – Ты знаешь этот человек, который она была? Она говорить: «Прости меня»… Он длинный, да?
– Знаю, – кивнул Дорин, старательно не обратив внимания на последний вопрос, – думаю, что знаю… Как его зовут, она сказала?
– Найт, – в глазах Альберто блеснула ревность. – Где он?
– Он умер. Это он ее… ударил?
– Нет. Это другой, он быть похожий. Почему он умереть?
– Сердце… Врачи сказали – сердце. – Андрея сейчас больше интересовал тот, кто напал на Кольцову, про Найта надо будет расспросить Настю наедине. – Она сказала, за что он ее ударил?
– Он спросить: «Где шахматы?» Настя говорить: «Отдала». – Глаза итальянца наполнились слезами. – И он ее бить…
– Какие шахматы он имел в виду?
– Я не иметь видеть этот шахматы… None esiste… Никогда…
Было понятно, что, беседуя подобном образом, Андрею почти ничего не удастся выяснить.
– Альберто, можно мне с ней повидаться? Я хочу ее порасспросить кое о чем.
– Что это «пора…пора… спросить»? Спрашивать?
– Да.
Итальянец набрал номер, протянул Андрею: