Мы были обречены, и теперь уже никто не смог бы нас спасти. Ремонтные работы, начатые рабочими по моему приказу, замерли, и вся лестница была завалена строительными лесами.
Самоубийство.
Завершение конечного решения.
Скажи: Мы все ожидаем конца. Подождите и вы, и узнаете, кто из нас идет по прямой дороге, кого направляют высшие силы.
А потом, ровно в ту минуту, когда я думал обо всем этом, о нашем крахе, о том, к какому способу нам следует прибегнуть, если мы хотим умереть, скорее всего к яду, я услышал будто бы рокот тамтама, резкую барабанную дробь, выбивавшую абсолютно неуместную мелодию, которая прорвала паутину колдовских чар, и я подумал, что с тех пор, как разрядились батареи, нам всем не хватало музыки.
Снимай скорей штанишки,
Снимай скорее лифчик,
Смотри, сияет солнце
И моря синева.
Алло, закричал чей-то голос, алло, есть тут кто?
Давай любить друг друга,
Как любят все на свете,
Ведь мы уже не дети,
А мама не права.
Любовь полна загадок
И поцелуй так сладок!
Господи, песня, такая пошлая и одновременно веселая, что я остолбенел от изумления, вроде тех шлягеров, что прежде, когда мы их слушали по радио, наводили на нас ужас, Танец утят и Так дай же нам выпить, Марго, но что-то в ней было такое, отчего я неожиданно для себя самого громко расхохотался.
Снимай скорей штанишки,
Снимай скорее лифчик…
Появился какой-то человек в очках с большими диоптриями, толстых, как лупы, и со стрижкой – я даже икнул – клоун, да и только.
Мне показалось, что одновременно на стенах и потолках высветились гигантские диапозитивы и что на них была Марианна и много других знакомых мне людей.
А-га-гааааааа, гримасничал клоун, огогогого-гооооо, остальная труппа хлопала в ладоши.
Их было человек десять, все напялили на себя дурацкие маскарадные костюмы, пестрые или слишком большие, в них было что-то забавное, смешное, что сразу вызывало желание повеселиться, так что я, даже не подумав, как им удалось проникнуть в запретную часть замка, пробраться к нам, позвал Обсула посмотреть. Ты маленькая птичка, – одна из девушек окружила меня своими покровами и распущенными волосами, – ты маленькая птичка, легкая как перышко, лети, лети; и те же чары вмиг подействовали на Обсула, ибо, хоть он и валялся как скотина на кровати, лелея свою никчемность и страдания, едва появился карнавал, Встал король спозаранку, надел штаны наизнанку, как он тоже расхохотался, точно перед нами был какой-то волшебный флюид, особый веселящий луч, словно явились Весельчаки, одержавшие бесповоротную победу над Печальниками.
– Бесповоротную, – провозгласил тот, что в бифокальных очках, – бесовски неповоротливую, вы хотите сказать?