Я сделал глоток и попытался привести мысли в порядок.
Подумал о Марианне, о смерти ее и Флавия.
В первый раз мне привиделось, что я их убил, зарезал, а потом, когда мы уходили из Парижа, на меня накатило что-то вроде кошмара: Марианну насиловали, а Флавий опять-таки умирал.
А когда они умерли, самой настоящей смертью, я собственными руками вырыл им могилу.
Я допил стакан и налил себе еще, мало-помалу в мое сознание проникала истина.
Переварить эту истину было трудно, однако сомневаться не приходилось: конечно, все это устроил я сам, и смерть близких, жены и сына, а может, и все остальное, все эти катастрофы и конец света.
Было вполне очевидно, что бессознательное желание убить Марианну и Флавия уже давно подспудно жило, бродило в недрах моего сознания, разве мне не случалось по сто раз на дню желать их смерти, воображая, что с ними произошло самое худшее?
Покончив с коньяком, я взялся за бутылку бурбона, виски было тепловатым, но, к сожалению, льда под рукой не оказалось.
Что до конца света, то меня временами преследовала одна из написанных в прежние годы картин: я изобразил рождественский семейный ужин, задумав передать ощущение, что это последнее Рождество перед Апокалипсисом, перед Армагеддоном, впрочем, она так и называлась, Последнее Рождество перед концом света, и как раз конец света вскоре и наступил, тут не поспоришь; да и с Левиафаном, я прекрасно помню, как, глядя на тех бедолаг, что вляпались в эту историю с Невинными в Бельвиле, подумал: вот было бы занятно, если бы чудище явилось и утащило их, – а через несколько недель наблюдал это зрелище собственными глазами. Так что к четвертому стакану виски мне стало абсолютно ясно, ясно как дважды два, что да, я просто-напросто Бог, и именно мой больной мозг, свихнувшийся по непонятной пока причине, и заварил всю кашу, сотворил землю с ее населением, а потом обрек часть этого всего на верную гибель.
Оставалось понять, какого черта я тут делаю. Если я и в самом деле Бог, а вероятность этого, по-моему, составляла практически девяносто восемь процентов, то с чего мне вздумалось лезть прямо волку в пасть?
В камине было полно сухих, готовых вспыхнуть дров, алкоголь обострял мои умственные способности, я сроду не чувствовал себя таким проницательным; поднося спичку к груде полешек, я ясно понял смысл своего присутствия здесь: я создал землю, людей, и в ответ на упреки, которые не преминули обрушить на меня остальные боги, завидующие черной завистью моему творению, решил воплотиться, дабы доказать правильность своей затеи.