Сев в кабину, он сердито хлопнул дверцей, так что весы ходуном заходили, и укатил.
«Здорово Санька его, – въезжая на весы, подумал Гошка, – какой умный, ходку ему».
Санька поставила рычаг весов на защелку и, посмотрев в свой блокнотик, сказала неуверенно:
– Гоша, я тут что-то напутала. У тебя шесть ходок только?
– Правильно, – сказал Гошка. – Шесть.
– Как же это? У других по восемь, по девять…
– Так получилось. Я много стоял.
– Ну ладно, – сказала Санька и стала заполнять путевку. – Восемь ходок хватит?
– Ты что? – Гошка вырвал путевку из ее рук. – Не надо.
– Ну а чего? Пускай, – просительно сказала Санька.
– Не надо, Саня, обойдемся.
– Как хочешь! – Санька обиженно поджала губы. – Я хотела как лучше.
– Разве так можно, Саня? – сказал Гошка и взял Саньку за локоть. – Ведь ты ему вон не приписала.
– Так то ж ему… – сказала Санька и расплакалась. – Так то ж ему… Проезжай давай. Не мешай работать.
Накануне концерта художественной самодеятельности Санька и Вадим поздно задержались в клубе. Ушли участники хора, ушли трое исполнителей одноактной пьесы про лодыря «Баранчук проснулся», а Вадим еще долго сидел за роялем и заставлял Саньку повторять то ту, то другую строчку «Подмосковных вечеров».
– Ты пойми, это твой коронный номер. Ты должна исполнить это с блеском. Ты должна исполнить это не хуже, чем… – он назвал фамилию известной певицы.
– Сравнил! – сказала Санька. – Она певица, а я кто?
– Горшки обжигают не боги, – сказал Вадим, – надо работать! Способности у тебя есть.
Он закрыл крышку рояля, и они вышли в коридор. Санька смотрела, как Вадим возится с дверным замком, все никак не может закрыть его. Странный человек этот Вадим. Он ни к чему не приспособлен, ничего не может. Его сейчас поставили работать грузчиком на силосе, эта работа выматывает его, но вечером он аккуратно приходит на репетиции и занимается в клубе допоздна. Он не похож ни на Гошку, ни на Анатолия, ни даже на тех летчиков, которых она знала в своем городе.
Вадим говорит туманно и, наверно, поэтому красиво. И его хочется слушать. Он много знает. И совсем непонятно, зачем он сюда приехал и что ему здесь надо.
– Пойдем!
Вадим наконец справился с замком. Они вышли на улицу.
– Смотри, – сказал Вадим и остановился.
Санька оглянулась вокруг, но ничего не увидела.
– «Ночь тиха. Пустыня внемлет богу, и звезда с звездою говорит», – с чувством прочел Вадим. – Красиво. Люблю ночную степь. Ты знаешь, когда я учился в школе, мы ходили в турпоходы. Больше всего, Саня, я любил ночные привалы. Пылает огонь, трещит хворост, и искры уносятся в синюю тьму. Сейчас бы пойти в поход. Далеко. Километров за сто. И чтобы вокруг ни деревни, ни человека – никого и ничего.