– Да.
Она посмотрела на меня недоверчиво, но ничего не сказала.
Утром, когда я собирался на работу, Клава спросила:
– Теперь не увидимся до самого праздника?
– Почему? – сказал я. – Можем увидеться хоть сегодня.
– Правда? – обрадовалась Клава. – Давай сегодня сходим в кино.
– Давай, – согласился я, хотя в кино мне идти не хотелось. Но я хотел сделать Клаве приятное.
Этот день прошел сравнительно спокойно, мне почти никто не звонил, никуда меня не вызывали. Я даже подумал, что обо мне позабыли. В четыре часа, после ухода рабочих, я позвонил в трест, сказал, что не смогу быть на летучке, потому что заболел. И поехал в поликлинику за Клавой.
Фильм, на который собрались сходить мы с Клавой, уже прошел, но в кинотеатре «Новатор» шел другой новый фильм, благо их теперь выпускают много.
Мы хотели пойти на шестичасовой сеанс, но билеты достали только на десять, времени впереди было много, шел дождь, и Клава сказала:
– Твой дом рядом. Пойдем посидим у тебя. За все время ты меня ни разу не пригласил к себе. Я даже не знаю, как ты живешь.
Дома у меня, как всегда, был беспорядок, и поэтому я согласился без особой охоты.
По дороге мы купили маленького ослика на деревянной подставке и принесли его Машеньке, мать которой совсем пропала.
Увидев незнакомую женщину, Машенька испугалась и расплакалась. Я проводил Клаву в комнату, предупредив ее, что у меня беспорядок, но чтобы она не вздумала убирать. После этого я вернулся к Машеньке и вручил ей подарок. Машенька отнеслась к игрушке равнодушно, зато Иван Адамович был доволен.
– Смотри, какого слоника тебе дядя купил, – весело сказал он.
– Это не слоник, а ослик, – поправил я его.
Иван Адамович прочел по складам название, написанное на ярлычке:
– «Ослик». – И, поставив игрушку на место, сказал упрямо: – Слоник.
Я не стал спорить.
– Мать так и не приходила? – спросил я.
– Нет, – грустно сказал Иван Адамович, – не приходила. Телеграмму из Воронежа прислала – замуж вышла.
Я вернулся в комнату. Клава стояла у столика и, держа в руках фотографию Розы, рассматривала ее.
– Это твоя новая симпатия? – спросила она с преувеличенным спокойствием.
– Положи на место и не трогай, – сказал я.
Это ее неожиданно возмутило.
– Да? А если я не положу?
– Клава, положи, – сказал я сдержанно и довольно миролюбиво.
– А если не положу?
– Положи! – повысил я голос.
– Не положу! – заупрямилась Клава.
Тогда я заорал и затопал ногами.
Такого со мной еще не бывало. До сих пор, когда я вспоминаю это, мне становится стыдно.
Клава вдруг ни с того ни с сего швырнула карточку на пол. Зазвенело стекло. Вот они, семейные сцены!