– Доброе утро! – сказала она.
– Привет. – Мужчина продолжал работать.
– Вы достаточно помогли нам вчера вечером.
– Я знаю. – С одного удара здоровое полено отвалилось. Он подобрал его и швырнул в кучу.
– Мы благодарим за сделанное…
Взмахом руки он отмел благодарность и подтащил следующий ствол к колоде.
– Как мы будем доить корову, пока… этот дурак там?
– Я буду весьма вам обязан, если вы скажете этой девушке опустить винтовку. Она может выстрелить. – Джон нахлобучил шляпу и вытер лицо рукавом рубашки.
– Если это произойдет, тебе конец! – взвизгнула Триш.
– Именно этого я и боюсь, – сухо ответил Джон и опять взмахнул топором.
– Миссис Эдди… – Колин вышел из кухни с ружьем в руках.
– Боже милостивый! – уставился на него Джон. – Да вы опасны, как выводок гремучих змей.
– Мы можем постоять за себя, – улыбнулась Эдди.
– Вижу.
– Приглашаю позавтракать с нами.
– Миссис Эдди! – Триш задохнулась от неожиданности. – Зачем такое говорите?
Джон оперся о топорище и вгляделся в троицу, затем принял предложение:
– Благодарю, мадам.
– Нужно немного подождать. Сначала кое-какие дела.
– Я не выйду и не буду доить, пока он там, – заупрямилась Триш.
– Триш, через несколько минут будет совсем светло. – Эдди терпеливо втолковывала девушке. – Если бы он хотел причинить нам вред, то сделал бы это ночью. Мы все займемся делами.
Пока ты доишь, я соберу яйца, а Колин задаст корм скоту. Колин, убери ружье. И ты, Триш, тоже.
– Я подержу ружье, глаз не сведу с этого… прохожего.
– Тебе будет трудно так доить. Я подержу ружье и ведро, пока ты вымоешь руки.
Джон все еще рубил дрова, когда женщины вышли из амбара. Выпущенные на волю цыплята пищали и деловито искали личинки среди щепок. Неся ведро с молоком в одной руке и винтовку в другой, Триш стороной обошла Джона. Эдди остановилась поговорить с ним, сжимая в руке завязки передника.
Джон смотрел на нее, выжидая, пока она начнет беседу.
– Я могу предложить вам на завтрак яйца и лепешки с подливой. У нас нет другой пищи.
Джону пришла в голову мысль, что он видел женщин красивее, но эта привлекла его внимание своей легкой походкой: подбородок вверх, плечи расправлены, гордая посадка головы. Волосы цвета оленьей кожи. Красивые густые пряди развевались на утреннем ветру. Он рассматривал ее с намерением обнаружить какой-либо изъян, недостаток, который бы подтвердил хоть на толику сказанное о ней в таверне. Однако холодные, спокойные глаза говорили совсем о другом.
– Означает ли это, что вы больше не думаете обо мне как о человеке, приехавшем сюда с… менее чем благородными намерениями?