То была ласка, которой она никак не ждала, ласка, без сомнения, запретная. Она рванулась, внезапно охваченная сомнениями.
— Люк!
Он ничего не ответил.
Новое прикосновение его губ заставило ее вскрикнуть.
— Люк!!!
Он не обратил на ее крик внимания — а через пару мгновений она потеряла всякую надежду остановить его, унесенная водоворотом чувственных ощущений.
Она никогда и не думала, что такое бывает, что мужчина будет прикасаться к ней вот таким образом, в таком месте. Ей хотелось, чтобы он сделал с ней это, и он сделал — на все лады, кроме одного, и под конец она сдалась и позволяла ему брать себя, как ему хотелось, отдала себя его опытности и поплыла по волнам эротического восторга. А когда все кончилось, он поцеловал ее и сказал только:
— Не сейчас.
Позже они вернулись в бальный зал, где он пригласил ее на вальс и заставил дождаться, когда начнут снимать маски, чтобы все видели — да, они были здесь, в бальном зале, как и предполагалось, а потом он, как и полагается, проводит ее домой.
На следующее утро Люк зашел на Аппер-Брук-стрит и узнал, что Амелия отправилась прогуляться в парк с Реджи. Он подумал-подумал — и отправился туда же.
Ему нужно было с ней поговорить наедине, но желательно в безопасном — публичном — месте.
Он увидел ее прежде, чем она его. Она стояла на лужайке в группе леди и джентльменов. Остановившись под деревом, почти скрытый густой листвой, он размышлял — о ней, о себе, о том, что он здесь делает.
Пытается выгадать время. Время, чтобы разобраться, понять. Найти ответы на такие, например, вопросы: когда обладание женщиной было синонимом обязательства? А теперь, когда это так странно произошло, что это означает?
Он прекрасно понимал, что ответы не добавили бы ничего в этом смысле с другими женщинами, но с Амелией… все так, как оно есть. Не важно, что он пытается изобразить, не важно, чего он хочет. Он провел полночи, пытаясь заставить себя посмотреть правде в глаза. И пытаясь увидеть, что будет дальше.
Первое, что он увидел, был прием в поместье Хайтемов, на который он, Амелия, их матери и его сестры должны были отправиться, — три дня ничем не омраченных летних развлечений, которые начнутся завтра. На этой стадии прием в загородном имении был последним, что было ему нужно.
Время — вот что ему было необходимо. Время, чтобы понять, почему он испытывает к ней такую тягу, понять настолько, чтобы справиться с этим, контролировать это. Он разрывался, когда оказывался рядом с ней, — он хотел ее, но, с другой стороны, в этом таилась опасность. Опасна была не Амелия, но чувства, которые она в нем вызывала, и то, что эти чувства могли сделать с ним.