Из группы Кева сдали всего несколько человек. Лучше всех как раз те, кто ход рассуждений вызубрил наизусть. Были и такие, которые мыслили самостоятельно; при этом автомат бренчал, мигал лампочками, запаздывал, словно раздумывая над чем-то, и, наконец, с трудом выдавал результат, не всегда положительный. Пат утверждал, что при очень сложных ответах у автомата возникают трудности с расшифровкой.
— Старайтесь мыслить просто, как можно доступней, словно объясняете, скажем, поэту, который даже математический анализ забыл, — говорил Пат.
— А ведь поэт может ничего не понять…
— Согласен. Но цереброскоп — не поэт, а исправный автомат. Объясните толком — поймет.
Ну, видно, одни объясняли хорошо, другие — плохо.
Я на всякий случай решил пока цереброскопу ничего не объяснять, а подождать до осени. Тем более что погода стояла отличная, и я предпочитал ходить под парусами на нашем озере, чем корпеть над экранами в прохладной тиши библиотек, чтобы хоть чуть-чуть увеличить вероятность успеха.
Так же думал и Тор. Мы жили втроем в солнечной комнате на двенадцатом этаже старого небоскреба. Наши окна выходили на пруд, перегороженный серой дугой плотины. Там на фоне зеленых холмов под порывами ветра скользили паруса.
Ван, последний из нашей тройки, утверждал, что эта картина мешает ему мыслить, и включал поле, рассеивающее свет в окнах, отчего казалось, будто наш дом вдруг окутывало белое облако.
Ван действительно мыслил интенсивно. Это он изобрел способ гасить волны ассистентов во время тренировок вне атмосферы и придумал, как от их имени передавать в суммирующие автоматы более лестные отзывы о нас. Это Ван так удачно искажал работу контрольного анализатора во время экзаменов, что пока машина после многочисленных ошибок получала наконец правильный ответ, мы уже дважды успевали проверить его на наших карманных автоматах.
Когда вечером, раскиснув от жары, я вернулся в комнату, Тор изводил мнемотрон однообразными вопросами: «Любит?», «Не любит?» Автомат был явно перегружен и включал красный сигнал тревоги, что, впрочем, нисколько не волновало Тора. Ван лежал на кровати, подложив руки под голову и закрыв глаза. Окна комнаты как бы заволокло туманом.
Только я собрался просмотреть последние сообщения по видео, как Ван вдруг вскочил с кровати.
— Есть! Нашел!
Я взглянул на него, а Тор после минутного колебания выключил автомат.
— Вопрос первый, — голос Вана звучал торжественно, — сдадите ли вы экзамены у Пата?
— Нет, — ответил я.
— Пожалуй, нет, — подтвердил Тор.
— По нулю обоим, — изрек Ван совсем так, словно он был цереброскопом. — В том-то и дело, что сдадите.