— …и чего ты ищешь? Думаешь, найдешь счастье на этой базе… — засмеялась она.
— Нет! Нет! — крикнул я и вскочил с постели.
Фигура женщины заколыхалась и исчезла. Я подбежал к тому месту, где она стояла, и беспомощно огляделся вокруг. Знакомые автоматы, знакомые распределительные щиты… Все, как обычно. Я начал рассуждать спокойно. Если бы подобным образом ко мне явился кто-нибудь из сотрудников базы, я, может быть, немного удивился бы, учитывая позднее время, но, поскольку в каждом помещении есть видеотроны, товарищи вполне могли меня разыграть. Я кинулся к видеотрону. Да, минуту назад он работал. Я ощущал руками тепло, еще струящееся с его сетки. Из всех наших только я один знал голос этой женщины. Это была она. Ее голос я узнал бы среди тысячи других. Без сомнения! Значит — волновики? Ведь не сошел же я с ума: Ван Эйк тоже слышал этот голос!
А эта женщина — кто она? Может быть, нечто большее, чем простое отражение какого-то существа, погибавшего и звавшего на помощь. Может быть, она была формой, которую приняли волновики… И тогда я подумал о словах Ван Эйка. Неужели уравнения Максвелла так уж примитивны?
О ночной встрече я не рассказал никому. Не хотел снова сидеть на базе. Мои опасения были обоснованны, потому что главный космик допытывался, как я себя чувствую и не слышу ли каких-нибудь голосов. Потом я начал работать, как обычно, и дважды наведывался к впадине, впрочем, безрезультатно. А на третий раз совершенно неожиданно увидел ракету. Нет, это не было галлюцинацией. Она стояла неподалеку от почти кубической скалы, черным пятном выделяясь на белом фоне замерзших газов. Я посадил свою ракету рядом. Стрелка радиометра резко отклонилась и остановилась на сорока рентгенах. Тут было сильное излучение. С минуту я колебался. Потом захлопнул замок шлема и, открыв люк, выскочил на белый иней. Несколько шагов — и я очутился у люка той ракеты. Заглянул внутрь. В кабине никого. Я нерешительно стоял, осматриваясь вокруг. Освещенные солнцем вершины скал горели на фоне усеянного звездами неба. Их тени длинными ломаными линиями лежали на белом инее. На горизонте показалась часть огромного, покрытого темными полосами диска. Это вздымался Юпитер. И тогда в тени скалы, освещенной только его лучами, я увидел следы… Они шли от ракеты и исчезали за кубической скалой, которую я заметил во время полета. Следы ботинок скафандра, отпечатавшиеся в газовой пыли. Секунду я стоял в нерешительности. У меня не было ни атомного дезинтегратора, ни какого-либо другого оружия. Кругом мертвая неподвижность, тишина и эти следы…