Когда мы поднялись, чтобы уйти, Анжела спросила:
– Кстати, вам известно что-нибудь о Секте Феникса?
Анна Дункельман недоуменно пожала плечами:
– А что это? Какая-то новая причуда нынешней молодежи?
Было очевидно, что это название для нее ничего не значит. Анжела не стала развивать этой темы. У дверей Клаус Дункельман спросил:
– Вы сегодня вечером покидаете Лондон?
– Завтра.
– Надеюсь, когда в будущий раз вы будете в Лондоне, обязательно заглянете к нам.
Он отвесил чопорный поклон. Я сказал:
– Мне нужно написать письмо профессору Кернеру.
Анна Дункельман заметила:
– Это бесполезно. Полиция приказала ему убраться из Лондона. Он сейчас живет в Германии.
– Очень жаль. А почему его так грубо выдворили из страны?
Клаус Дункельман ответил:
– Потому что он просто профессиональный содержатель борделя.
В такси, когда мы возвращались в Голланд-парк, Анжела заметила:
– Несомненно, вам удалось напасть на поразительных людей. Мне жаль, что мы не сможем вместе посетить доктора Кернера.
– Пожалуй, эта встреча нам ничего не даст. Правда, Дункельман говорил мне, что впервые услышал имя Эсмонда Донелли из уст Кернера, но я предполагаю, что тот просто прочел книгу о лишении девственниц невинности.
Мы поговорили о Дункельманах. Анжела, между прочим, заметила:
– По-моему, вы не совсем правы, когда называете Клауса покорным мужем, находящимся под каблуком у жены. Он не так прост. Я испытывала странное чувство, когда он на меня смотрел.
– И как же он смотрел?
– У меня было такое странное ощущение, мне казалось, что ему очень хотелось, чтобы я открыла свои ноги. Вы заметили, как я сидела – даже жена его обратила внимание на это.
– Я подозреваю, что она полулесбиянка.
– Ничего удивительного. Разговаривая с ними, я чувствовала себя омерзительно. Вы заметили?
– Почему?
– Видите ли, они – такие безобразные, отвратительные. Они вызывали у меня чувство брезгливости, когда распространялись о сексе. Но, с другой стороны, во всем этом была какая-то привлекательность.
Я понимал, что она имеет в виду. До визита к Дункельманам я смотрел на Анжелу как на довольно приятную, умную девушку, но не испытывал к ней никаких сексуальных эмоций, как будто она была моей сестрой. Теперь же, сидя рядом с ней, я с трудом подавляю желание дотронуться до ее грудей, которые я вдруг заметил под черным свитером. И это все благодаря Анне Дункельман, она заставила меня смотреть на Анжелу как на сексуальный объект.
Внезапно Анжела сказала:
– Я рада, что вы к нам приехали.
Она поежилась и тесней прижалась ко мне. Естественно, я обнял ее за плечи. Спустя мгновение она повернула ко мне лицо, и я начал целовать ее с такой страстью, что мне самому стало удивительно, – как будто у меня полный рот пищи, и мне все равно кажется, что я чудовищно голоден. Мы тесно прижались друг к другу, мой язык проник к ней в рот, а рукой я сжимал ее грудь, на которую с таким вожделением смотрел минуту назад. У меня было не просто желание ее ласкать, но мне хотелось причинить ей боль, сжать ее в своих объятиях, погрузиться в нее. Она прижималась ко мне самозабвенно и страстно, и когда моя рука, сжимавшая ей грудь, спустилась к животу, она раскрыла ноги. Моя рука скользнула между ними поверх юбки и тесно прижалась к ее промежности. Она стала задыхаться и широко раскрыла рот. Затем моя рука скользнула под мини-юбку и забралась ей в трусики. Я почувствовал острое неудобство, зайдя так далеко: естественным было бы сейчас же, немедленно сорвать с нее все одежды и проникнуть в нее. Но гак как это было невозможно, то все мое тело превратилось в раскаленный железный слиток похоти.