Я провел весь день в читальном зале Британского музея, но не обнаружил ничего, достойного интереса. Вернувшись на Кенсингтон-сквер, где мы остановились у Джереми Уортингтона, одного из менеджеров фирмы «Джон Джемисон виски», я обсудил результаты дневных трудов с Дианой и Сью Уортингтон. Мы сошлись во мнении, что Джонсон не любил Донелли, и это указывает на то, что ему хорошо была известна подмоченная репутация Эсмонда как распутника. Но почему Джонсон так взорвался при одном только упоминании имени Донелли? Босвелл также слыл распутником, впрочем, как и Уилкис, с которым у Джонсона были нормальные отношения. Почему он так выделял именно Донелли? Что он имел в виду, когда презрительно бросил: «… он способен и на худшее»?
Сью считала, что Джонсона просто вывела из себя наивная доверчивость Голдсмита. Я был склонен с ней согласиться. Затем Сью сказала:
– Ты должен поговорить с Джереми о Босвелле. Он знаком с человеком, который нашел неизвестные рукописи Босвелла.
Это было интересное известие. Я провел большую часть дня, читая дневники Босвелла и знакомясь с историей их обнаружения, что было довольно увлекательным занятием. Вот вкратце то, что мне стало известно. Босвелл умер в 1795 году, когда ему было уже за пятьдесят, вероятно, из-за цирроза печени. Трое друзей Босвелла стали душеприказчиками его литературного наследия – преподобный Уильям Темпл, сэр Уильям Форбс и Эдмунд Малоун. Босвелл завещал им ознакомиться с его личным архивом рукописей и подготовить к печати то, что они сочтут интересным и поучительным. Они добросовестно прочли все оставшиеся после него дневники, письма и другие рукописи, но, вероятно, сочли, что все это или слишком скучно, или слишком скандально, чтобы стать достоянием широкой публики. После того, как Маколей выступил с разоблачительным, просто убийственным эссе о Босвелле (1843), литературное наследие последнего было упрятано так далеко, что в конце концов о нем совершенно забыли. Воспитанные в викторианском духе, члены его семейства изредка заглядывали в его рукописные материалы, но были так шокированы аморализмом своего предка, что посчитали за лучшее распустить слухи об утере дневников Босвелла. Можно себе представить, какое воздействие на них оказал, например, следующий пассаж из его дневника (запись от 25 ноября 1762 года):
Я подцепил девушку на Стрэнде, зашел в подворотню, чтобы позабавиться с ней, Но она оказалась девственницей. Я с ней слегка пофлиртовал. Она удивилась размеру моего полового органа и сказала, что если бы я вздумал лишить невинности какую-нибудь девицу, то она, должно быть, визжала бы от боли. Я дал ей шиллинг и ушел, не тронув ее.