Никто не поддержал человека, которого теперь все боялись не меньше, чем когда-то моего отца. Секретные архивы правительства были в руках Берия, и это не устраивало никого в политбюро. Теперь, даже такие близкие сотрудники Берия по МГБ и разведке, как генерал И. А. Серов, предпочли поддержать правительство. Это неудивительно в стране, где тайный сговор и дворцовый переворот служат единственной формой смены руководителей у кормила власти, – поскольку демократических форм жизни в этом обществе нет.
Ничего не изменилось в поведении политбюро и при Хрущеве. «Пришли другие времена, взошли другие имена» – писал Евтушенко… Взошли другие имена на политическом горизонте, и всходят все новые и новые, но осталась всё той же система, весь общественный уклад. И стиль жизни новых «десяти семейств» продолжает оставаться, в общем, таким же.
Хрущев был тих и молчалив, когда правил Сталин. Но придя к власти он сделался разговорчивым, властолюбивым, нетерпимым и неожиданно стал проявлять диктаторские замашки. Я почти не знала его семью, и не бывала у них в доме, но эта перемена в самой натуре человека была поразительной.
Во всей истории подъема и падения Хрущева, очень красноречивой является судьба его зятя, Алексея Аджубея. В ней, как в капле воды, отразился весь уклад жизни в СССР, уродливый и антидемократичный в самой своей сути.
Алеша Аджубей был способным студентом, готовившимся стать журналистом. Я хорошо знала его мать, лучшую московскую портниху, обшивавшую всех дам «верхних десяти семейств». Она была поистине талантливым человеком, и многое от ее эстетизма и энергии было у единственного, любимого сына. Алеша женился на дочери Хрущева в 1949 году, когда оба они были студентами. Ничто не сулило ему тогда будущих взлетов и падений. Он окончил учебу и мог бы жить как все журналисты – талантливые и нет – находясь в кабале у редакторов, цензоров, партийной конъюнктуры и дисциплины.
Но ему повезло, и с приходом к власти Хрущева, Аджубея стали быстро двигать наверх, благо он, в самом деле, был талантлив и смекалист. Я питала к нему симпатию, потому что любила и уважала его мать. В ней было достоинство, она глубоко презирала правительственных дам, своих заказчиц. Она прошла нелегкую трудовую жизнь, приехав из провинции в Москву и завоевав популярность прекрасной работой. Таким же она хотела бы видеть сына. Войдя в семью всемогущего премьера, она перестала работать в ателье, иногда лишь делая специальные вещи для Нины Петровны и своей невестки, потому что они ее об этом умоляли. Никаких других контактов с семьей Хрущева у нее не было, и она их не искала. Она переехала теперь в собственную квартиру рядом с сыном, который относился к ней с трогательной заботой.