приняты и употребляются некоторые нововведения, – вдруг тысяча православных епископов поспешили на Цареградский Собор и осудили эти нововведения. Знаем мы в то время достойных первосвятителей Цареградских, которые, не щадя себя для соблюдения в целости священных уставов Церкви, смело вещали истину самим венценосцам. Прибавьте ж ко всему этому еще то, что на всем протяжении царства Греческого была свежа тогда кровь бесчисленных мучеников, с радостию вкусивших смерть за иконопочитание во время бесчеловечных гонений, незадолго пред тем прекратившихся, а в странах Малой Азии, Сирии и Египта, где утвердил уже тогда свое страшное владычество исламизм, христиане сотнями текли на все роды мучений за исповедание имени Христова – и вы будете иметь понятие, какая любовь к вере отеческой воодушевляла тогда всех сынов православной Церкви Восточной. Вообще, глубочайшее уважение ко всему тому, чему веровала по наставлению от самого Спасителя и святых апостолов священная христианская древность, что определили и утвердили святые Вселенские и поместные Соборы, что завещали в своих писаниях святые отцы Церкви, было тогда на Востоке всеобщим, постоянным, неискоренимым. И сие-то уважение как один из основных догматов заповедали греки и нам в том самом Символе веры, какой принес из Херсона просветитель России в свое отечество; этот догмат, наряду с другими членами веры, начали с тех пор постоянно повторять в своих кратких исповеданиях все наши архипастыри пред принятием на себя высокого сана.
Но не так было тогда на Западе Европы: там именно в это самое время, т. е. к концу девятого и в начале десятого века, начали в первый раз намеренно искажать некоторые догматы и древние уставы Церкви; многие нововведения, мало-помалу вошедшие в Церковь Римскую еще прежде в виде частных мнений и употреблявшиеся только по местам, теперь наперекор Востоку, осмелившемуся обличать их, получили, по голосу пап, всеобщую важность для их паствы или даже возведены на степень догматов. Это особенно должно сказать по отношению к двум главнейшим заблуждениям Римской Церкви: учению о главенстве папы и учению об исхождении Святого Духа и от Сына. Властолюбие пап и их виды на верховное владычество в Церкви не раз обнаруживались и прежде; но все же они были не так открыты, не так решительны и постоянны, не так обширны. Но когда этой безмерной гордыне Ватикана, начавшей с первой половины IX в. упираться особенно на подложные декреталии Исидора, воспротивился Восток, папы простерли ее до последней степени. Восседавший тогда на престоле папа Николай I первый начал распространять в письмах своих никогда не слыханную мысль, что Римский престол имеет право судить всех на земле, даже императоров и патриархов, не подлежа сам ничьему суду; а преемник Николая Адриан чрез своих миссионеров в Константинополе постановил даже на Соборе (беззаконном, бывшем против Фотия в 869 г.) правило, что власть Римского первосвященника выше власти самих Вселенских Соборов, которые потому не имеют права судить его. С тех пор поддержание и распространение этого лжеучения сделалось любимейшим предметом попечений для всех последующих пап и их поборников до настоящего времени. Учение об исхождении Святого Духа