— А дальше?
— А дальше она никак не могла найти его, конверт этот. Я ей велел, чтобы непременно разыскала и отправила пулю на баллистическую экспертизу. На а потом дело у меня забрали.
Глядя на дома вдали на Бергсгатан, Мартин Бек задумчиво потер переносицу большим и указательным пальцами.
— Послушай, Эйнар, — сказал он. — А что ты лично думаешь об этом случае? Твое частное мнение?
В полиции личное и частное мнение о следственных делах обсуждается только между близкими друзьями.
Мартин Бек и Рённ никогда не были ни друзьями, ни недругами.
Рённ примолк, неприятно озадаченный вопросом Мартина Бека. Наконец он заговорил:
— Помоему, в квартире был револьвер, когда туда вломились полицейские.
Почему именно револьвер? Очень просто: гильзу не нашли. Стало быть, Рённ все же коечто соображает. В самом деле, на полу — скажем, под трупом — лежал револьвер. Потом ктото его забрал.
— Но ведь тогда выходит, ктото из полицейских врет?
Рённ уныло мотнул головой.
— Угу… То есть я сказал бы подругому: просто они дали маху, а потом решили покрывать друг друга. Допустим, Свярд покончил с собой и револьвер лежал под трупом. Тогда ни полицейские, ни Гюставссон, которого они вызвали, не могли видеть его, пока тело оставалось на месте. А когда труп увезли, у них, вернее всего, опять же руки не дошли пол проверить.
— Ты знаешь Альдора Гюставссона?
— Знаю.
Рённ поежился, но Мартин Бек воздержался от неприятных вопросов. Вместо этого он сказал:
— Еще одно важное дело, Эйнар.
— Какое?
— Ты разговаривал с Кристианссоном и Квастму? Когда я вышел на работу в понедельник, только один из них был на месте, а теперь ни одного застать не могу — первый в отпуску, у второго выходной.
— Ну как же, я обоих вызывал сюда.
— И что они показали?
— То же самое, что написали в донесении, ясное дело. Что с той минуты, когда они взломали дверь, и пока не ушли, в квартире побывало только пятеро.
— То есть они сами, Гюставссон и двое, которые увезли тело?
— Точно так.
— Ты, конечно, спросил, смотрели ли они под трупом?
— Угу. Квастму сказал, что смотрел. А Кристианссона вывернуло наизнанку, и он предпочел держаться подальше.
Мартин Бек продолжал нажимать.
— И потвоему, Квастму соврал?
Рённ почемуто замялся.
«Сказал ведь „а“, — подумал Мартин Бек, — так не тяни, говори „б“!»
Рённ потрогал пластырь на лбу.
— Недаром мне говорили, что не дай Бог попасть к тебе на допрос.
— А что?
— Да ничего, только похоже, что верно говорили.
— Извини, но, может быть, ты всетаки ответишь на мой вопрос?
— Я не специалист по свидетельской психологии, — сказал Рённ. — Но мне показалось, что Квастму говорил правду.