То, что глубокая река течет без шума, Сандра понимала с детства. Когда все ее ровесницы все еще ходили с огромными бантами на беззаботных головках и не слезали с качелей, она уже мчалась во весь дух с отцом на мотоцикле в черт знает какой город. У нее не было подруг, потому что все девочки, с которыми общалась Саня, совершенно не могли понять, а иногда даже не верили, как можно быть дочерью байкера и не носить платья. Поэтому она была тиха и мало с кем разговаривала. Да и о чем ей было говорить с этими домашними куклами?! Воображение и самый невероятный папа не позволяли ей скучать.
Не увидевшись со Славой, Сандра вдруг отчетливо различила, что здесь история, такая яркая и непонятная, закончилась. Но она просто недоумевала, почему так скоро. Как вспышка, как блеск, прошло ее знакомство со Славой. И не хотелось ни с кем делить этот краткий миг. «Впору убежать отсюда куда-нибудь, и чтобы никто обо мне даже не вспомнил», – думала она, возвращаясь в домик.
Антон сам не знал, почему он прислушался к Даше, когда та запретила ему бежать вслед за Сандрой. Он был зол на все обстоятельства, особенно на то, что его девушка так ветрена. Впрочем, он ничего не знал о чувствах Сани. И, вообще, хотел ли знать?
– Я не буду обедать, – отказалась Сандра от приглашения сестры откушать приготовленные общими усилиями бутерброды. Она даже не взглянула на обиженного Антона и сразу прошла в комнату.
– Спать, – кратко ответила Саня на вопросы «куда и почему?». И когда она затворилась, все почувствовали себя растерянно. Сам смысл этой драмы был настолько глубоко, что Сандра не смогла объясниться так, чтобы другие ее поняли.
* * *
Родители, как Даша и предполагала, не приехали к обеду. К тому же день, кажется, превращался в равнодушного обманщика. Утренняя яркость и полуденная духота завершались каким-то небесным помутнением. Пухлые тучи покрывались сединой, и вот-вот небо собиралось изныться дождем от своей летней скуки.
Сандра в тихом сквозняке почуяла дождь. Это значило, что заснуть будет невозможно. Она никогда не спала под стук дождя, ведь это была целая симфония, которую нельзя прослушать. Было хорошо и грустно. Уютный сырой воздух трепетал в ноздрях. "Но только не слезы! – приказывала она себе, когда в мыслях звучали те две строчки, написанные им в письме. – Но почему он исчез? Ведь мы могли бы друг другу столько всего рассказать... "