– …Всем жить хочется, – жестко перебил Наума Рябинин. – Как насчет твоего приятеля Глеба, а?
– А что Глеб? Он хороший парень, веселый, – пробормотал Меллер.
– Так ведь он – сын нэпмана!
– Ну конечно… определенно… Однако…
– Что «однако»?
– …У него неплохие друзья… Идейные! Мы не дадим Сиротину окончательно скатиться в капитализм.
– За его «пежо» вы пешком вряд ли угонитесь, – хмыкнул Андрей. – Пойми ты, нэп – демократия во всем, как и должно быть в нормальной стране. Партия разрешила свободу торговли и предпринимательства, значит, – должна существовать и свобода идеологии.
– Ну, тогда – смерть! – Меллер стукнул кружкой о столешницу.
– Вряд ли. «Командные высоты» экономики – в руках партии.
– Выходит, ты против борьбы с религией? – вызывающе спросил Меллер.
– Ежели и необходимо с ней бороться, то не путем разрушения монастырей, а вдумчивой агитацией.
– И то, и другое неплохо, – примирительно подытожил Наум.
– Расскажи лучше, какие в городе новости, – сменил тему Андрей.
– О-о! Новостей масса, – оживился Меллер. – Прошлым воскресеньем провели грандиозный митинг в поддержку заключения «Соглашения о сотрудничестве» с Китаем. Потом вечером было факельное шествие, пели песни. Во вторник всей литературной братией встречали Осипа Штамма, знаменитого поэта. Он был в городе проездом, интересовался искусством примитивизма. Товарищ Штамм составляет альбом наиболее интересных вывесок.
– Это каких же?
– Всяческих: магазинных, трактирных, ресторанных. Вывеска только на первый взгляд вещь пустая и банальная. На самом деле вывеска, как и фасады домов, составляет неповторимый интерьер любой улицы. Ни один, пусть даже самый тупой кабатчик не повесит на свое заведение вывески, схожей с соседской. Я знаю, что ты хочешь сказать об аляповатости и крайней простоте вывесок, но это не совсем так. Представь себе, если бы вывеска была сложной и высокохудожественной. Совершенный абсурд! Для чего на чайной изображать Мону Лизу? На заведении должна висеть розовощекая русская баба. В этом и есть определенная эстетика. Мы уговорили Васильчикова соорудить новую вывеску для «Муз» – теперь на трактире красуется кофейная чашка и перо.
– Грандиозно! – рассмеялся Андрей. – А что, этому Штамму больше и заняться нечем, как собирать образчики удачных вывесок?
– Ну… творческая блажь. Гений может себе позволить пошалить, – мечтательно улыбнулся Наум. – А вот вчера мы провели поэтический вечер в честь сто двадцать пятой годовщины со дня рождения Пушкина. Я декламировал «Во глубине сибирских руд…».
– А что, интересно, читал Лютый?