Когда я помог юноше подняться, у него под глазом красовался хороший синяк. Одна рука раненого по-прежнему безжизненно висела на перевязи, другой он держался за ребра. Наивный взгляд васильковых глаз с таким восторгом устремился на меня, что стало как-то неловко.
Тут на лестнице появилась Сонька и строго посмотрела на каждого из нас. Под ее взглядом даже Орф перестал смеяться, хотя это ему удавалось с трудом. Заметив у основного пострадавшего новое украшение под глазом (а не заметить его было просто невозможно), принцесса накинулась на отца:
– Папа, я же просила! Зачем ты их познакомил без меня?
– Дочка, ты не поверишь! Серж еще не знает, кто этот молодой человек. – И гигант снова разразился оглушительным хохотом.
Когда громовые раскаты прекратились, Сонька взяла парня за руку и отвела на несколько шагов от меня. Бедняга, он еще и хромает. «Надо же было так неудачно столкнуться с юношей», – сочувственно подумал я.
– Серж, познакомься, это мой второй муж.
«Надо же было так неудачно столкнуться с юношей», – проскочила та же мысль, но оттенок у нее был уже совершенно другой.
– Очень приятно, Ларик, – заулыбался парень и хотел пойти мне навстречу.
Однако Сонька спиной загородила ему дорогу, а мне сказала:
– Серж, ты немного не в курсе наших обычаев. Я расскажу тебе при первой же встрече, а сейчас – не бери в голову. Времени почти не осталось, нужно торопиться.
– За что люблю свою дочурку – умеет вовремя выделить главное. Пойдем, Серж, она знает, о чем говорит. А насчет Ларика не волнуйся, второй муж – почти что двоюродный брат.
– Папа, я сама потом все объясню, – тоном, не терпящим возражений, повторила обладательница мужского гарема.
До сих пор думал, что ревность мне абсолютно чужда. Так было со всеми женщинами. Но Сонька!.. В душе начала разгораться обида, но, когда взгляд коснулся лица принцессы, мысли понеслись совсем в другом направлении. «Девушка, которая может явиться только во сне. И что толку злиться на парня? Будь у нее хоть сто таких Лариков, я бы, скорее всего, не изменил к ней своего отношения. Хотя…»
Мы поднялись на третий этаж, в комнату полуденного света. Мой автопортрет стоял на том же месте. Изображение практически не изменилось, возникло лишь мягкое сияние, идущее прямо от полотна.
– Тебе сюда, – указал Орф на картину и направился ко мне, широко расставив руки.
Я увидел, как съежился Ларик, словно сейчас он был на моем месте. Затаив дыхание, постарался напрячь все мышцы. Пожалуй, еще два-три объятия – и мой организм привыкнет к подобного рода нагрузкам. Затем я подошел к юноше и дал пожать свою руку. Мальчишка буквально засветился от удовольствия. Чего радуется?