Седрик шел сквозь державу Пендрагона быстро, явно зная, куда и зачем идет. Он не повернул в Ллогрис, намереваясь сперва покончить с армией возможных защитников, а уж потом одарять землями своих бойцов. Вполне разумно, одобрил сию тактику Артос, одно только плохо: сперва надо с этими защитниками покончить. А они будут сопротивляться.
Еще в Камелоте Кау и Ланселот до хрипоты спорили, подбирая место для решающей битвы. И в конце концов подобрали. Причем такое, чтобы даже те, кто будет видеть все происходящее через мутную призму пророчеств, не заподозрили подвоха.
На границе Гитина и Оверни, на левом берегу Вьенны высится холм, который местные жители предпочитают называть горой. Balor-dann, Балор-дон – гора Балора. Другое имя этого места, Курган фоморов, в разговорах не звучит, даже спустя пять столетий после знаменитой резни мертвое племя здесь лишний раз не вспоминают (правда, почему-то не стесняются вспоминать о Балоре Одноглазом, их богоравном вожде).
Балорова гора для замысла Артоса была почти идеальным местом. На вершине холма места хватит, чтобы поставить лагерь, туда без труда ночью проберется Ланселот, той же ночью они разыграют сражение, чтобы поутру саксы поднялись добивать уцелевших – и встретились с неприятным сюрпризом, то бишь с объединенной фианной Пендрагона, а окрестные леса к тому времени наводнят люди Донала и добровольцы из кланов Иля, Морвана и Гитина... У саксов же подкрепления не будет: как и приказывал Артос, Гвалквед выехал в свой Шварцвальд, лишь только в Камелот пришла весть о вторжении.
Солнце клонилось к закату, когда уставшая дружина ард-рикса достигла плоской вершины Балор-дон. Пендрагон приказал устраиваться на ночлег и ставить лагерь. Откуда на вершине горы Балора взялся родник, достаточно сильный, чтобы снабжать водой четырехтысячное войско, ведали только лежавшие под землей фоморы, но у них Артос спрашивать не собирался.
Когда солнце скрылось за лесом, он кивнул старшим фиеннам – пора объяснить всем, с кем тут нынче будет драка, а с кем не будет. Разговоров было немало, но в конце концов молодежь утихомирилась: как и самому Артосу когда-то, им не было так уж интересно, с кем именно и почему предстоит завтра биться. Командиры есть, они понимают, и ладно.
После этого Пендрагон бросил в большой костер две пригоршни какой-то друидской дряни, чтобы пламя на некоторое время окрасилось зеленью. На другом конце лагеря Кау высыпал в свой костер остаток порошка – это был сигнал Ланселоту.
Еще до первых петухов над горой Балора пронесся лязг клинков о кольчуги, удары топоров по лопающимся щитам, тревожный зов рога и крики о пощаде. Шум длился всю ночь, то затихая, то усиливаясь, но к рассвету почти все кончилось.