Долгий гудок. Кто-то на том конце провода взял трубку.
Женский голос сказал.
- Алло!
- Если это запись, - отчеканил Уолтер Грипп, - я приеду и взорву к чертям ваше заведение.
- Это не запись, - ответил женский голос - Алло! Алло, неужели тут есть живой человек! Где вы?
Она радостно взвизгнула.
Уолтер чуть не упал со стула.
- Алло!.. - Он вскочил на ноги, сверкая глазами. - Боже мой, какое счастье, как вас звать?
- Женевьева Селзор! - Она плакала в трубку. - О, господи, я так рада, что слышу ваш голос, кто бы вы ни были!
- Я Уолтер Грипп!
- Уолтер, здравствуйте, Уолтер!
- Здравствуйте, Женевьева!
- Уолтер Какое чудесное имя. Уолтер, Уолтер!
- Спасибо.
- Но где же вы, Уолтер?
Какой милый, ласковый, нежный голос… Он прижал трубку поплотнее к уху, чтобы она могла шептать ласковые слова. У него подкашивались ноги Горели щеки.
- Я в Мерлин-Вилледж, - сказал он - Я…
Зззз.
- Алло? оторопел он.
Зззз.
Он постучал по рычагу. Ничего.
Где то ветер свалил столб. Женевьева Селзор пропала так же внезапно, как появилась.
Он набрал номер, но аппарат был нем.
- Ничего, теперь я знаю, где она.
Он выбежал из дома. В лучах восходящего солнца он задним ходом вывел из чужого гаража спортивную машину, загрузил заднее сиденье взятыми в доме продуктами и со скоростью восьмидесяти миль в час помчался по шоссе в Нью-Тексас-Сити. Тысяча миль, подумал он. Терпи, Женевьева Селзор, я не заставлю тебя долго ждать!
Выезжая из города, он лихо сигналил на каждом углу.
На закате, после дня немыслимой гонки, он свернул к обочине, сбросил тесные ботинки, вытянулся на сиденье и надвинул свою роскошную шляпу на утомленные глаза. Его дыхание стало медленным, ровным. В сумраке над ним летел ветер, ласково сияли звезды. Кругом высились древние-древние марсианские горы. Свет звезд мерцал на шпилях марсианского городка, который шахматными фигурками прилепился к голубым склонам.
Он лежал, витая где-то между сном и явью. Он шептал: Женевьева. Потом тихо запел "О Женевьева, дорогая, - пускай бежит за годом год. Но, дорогая Женевьева…" На душе было тепло. В ушах звучал ее тихий, нежный, ровный голос: "Алло, о, алло, Уолтер! Это не запись. Где ты, Уолтер, где ты?"
Он вздохнул, протянул руку навстречу лунному свету - прикоснуться к ней. Ветер развевал длинные черные волосы, чудные волосы. А губы - как красные мятные лепешки. И щеки, как только что срезанные влажные розы. И тело будто легкий светлый туман, а мягкий, ровный, нежный голос напевает ему слова старинной печальной песенки:
"О Женевьева, дорогая - пускай бежит за годом год…"
Он уснул.