И тогда дошлый и искушенный прадед сшил попону, укрыл свою любимицу с головой и привел жеребца к матери. Не ведая, кто перед ним, но чуя сильную страсть кобылицы, он совокупился с ней.
Когда обрадованный государь снял попону, радуясь, что обхитрил, а жеребец узрел, с кем он вступал в соитие, то взбежал на высокую гору и бросился с обрыва, ибо не мог выколоть себе глаза.
Так было записано на бычьей шкуре в храме Тарги, куда помещали достойные потомков новые предания.
Однако же в ветхом Гласе, что хранился в храме Тарбиты и который повествовал о происхождении народа сар, все было иначе, и Обава не случайно напомнила о богах земного и небесного огня.
Земной Тарга и небесная Тарбита в самом деле были единокровными братом и сестрой. Первозданный мир в то время был еще чистым и непорочным, то есть не ведающим рока, и боги пребывали в полном одиночестве и каждый на своем месте, лишь издалека взирая друг на друга. Брат ездил по земле верхом на красном жеребце, сестра же летала по небесам в солнечной колеснице, запряженной белой кобылицей. И не было тогда ночи, впрочем, как и дня, солнце не всходило и не заходило, всегда находясь в зените, а потому не давало тени, и от этого никто не считал и не исчислял времени.
Так можно было существовать вечно, и кочевые пути брата и сестры никогда бы не пересеклись, если бы однажды лошадь Тарбиты не встала, истомленная скачкой, и колесница не остановилась на полунощной стороне.
И в тот же миг в небе наступила тьма, а родившиеся звезды не смогли осветить Вселенную. Свет исходил лишь от бога земного огня, от всадника Тарги, который скакал себе и нахлестывал своего коня одиннадцатиколенным бичом. Жеребец тоже уставал, но не мог ослушаться строгого седока и не повиниться его руке.
– Погони и мою кобылицу, брат, – попросила сестра.
Тарга изловчился, взмахнул бичом, но не достал небес, и колесница сестры даже с места не стронулась.
– Спустись пониже! – крикнул он.
Тарбита так и сделала, однако все равно было высоко, не хватало всего лишь одного колена, чтобы щелкнуть над спиною кобылицы и понудить ее к движению.
– Короток мой бич, – сказал брат, – чтоб погонять небесный свет.
Тогда Тарбита спустилась на землю вместе с колесницей, а Тарга уже вскинул бич, но тотчас огненный жеребец сбросил седока, вскочил на кобылицу и щелчок пришелся по лону сестры.
В этот миг земной и небесный свет слились в единый, и сотворилось совокупление всего, что имело две сути – мужскую и женскую. От тонкой степной былинки до великих дерев, от малой птахи и ящерки до буйных туров и сохатых слонов, коих еще прозывают мамонтами; все соединилось, сплелось в единую плоть, и всякая божья тварь испытала блаженство соития, которого до той поры не ведало и которое стало наградой Природы за сотворение.