— Ну и что же вы дальше делать будете?
— Я уже сказал, постараюсь пробраться в Москву.
«Ну-ну!» — подумал Олег.
* * *
А в это время в кабинете у Караваева шло совещание. Присутствовали начальник милиции, Ситников и Козопасов, а также молчаливый Разумовский. Караваев мрачно смотрел на присутствующих.
— Зверь на свободе! — вещал Ситников. — Это маньяк-убийца. Комаров — только первая жертва!
— Комаров был его сообщником, — спокойно сказал начальник милиции. — Именно он помог ему выбраться из Монастыря, очевидно, с целью поисков клада. И, судя по всему, клад был найден, потом произошел дележ… К тому же с ними был третий. Скорее всего известный нам Каратыгин, Губан. Кстати, он пока до сих пор не найден.
— Так ищите! — закричал Караваев. — Весь город переполошили! У меня жена забилась в самую дальнюю комнату, все двери закрыла на замки, да еще и двустволку со стены сняла.
— Мы ищем, Аркадий Борисович, — начальник милиции твердо посмотрел на Караваева, — но это, по-моему, не снимает ответственности с тех, — тут он взглянул на Ситникова и Козопасова, — по чьей халатности произошло это преступление.
— Сейчас не время разбираться, кто виноват, а кто — нет, — неожиданно спокойно сказал Караваев, — нужно найти обоих, и беглеца из Монастыря, и этого Губана.
* * *
Вечерело. Субботний день подходил к концу. Длинные тени легли на снег. Призрачная синева коротких зимних сумерек разливалась над Тихореченском. Городок, казалось, замер. Жители притаились по своим домишкам. Ведь где-то рядом бродит убийца! И не просто убийца, а сбежавший из сумасшедшего дома маньяк, для которого перерезать глотку — раз плюнуть. Слухи о том, что Комара убил именно он, с быстротой распространились по городку.
А тот, кого в это время искали, сидел в комнатушке Олега и невесело молчал. Молчал и Олег. Говорить было не о чем. Хотя у него возникло множество разных вопросов, он сдерживал себя. К тому же правда, которую он так хотел услышать, никак не укладывалась в его сознании. Олег все больше убеждался в том, что перед ним обыкновенный сумасшедший. Он не чувствовал страха — только усталость, какая бывает от ожидания.
Прорицатель, казалось, о чем-то напряженно думал. Он почти ничего не ел и на настойчивые уговоры Олега перекусить лишь отмахивался.
Наконец он заговорил, заговорил еще более сбивчиво, чем обычно.
— Эх, — заявил он, — что бы я отдал, чтобы узнать… Все бы отдал… Жизни не пожалел…
«О чем это он?» — подумал Олег, молча ожидая продолжения.
— Но не могу, — продолжал прорицатель. Он явно разговаривал с самим собой. — К горю моему, не могу!..