— Зачем? — недоуменно спросил старик.
— Да чтобы разговорил Матвеева. Мальчишка-то интересовался подобными вещами, говорил, что в университете даже работу о пророках в русской истории писал. Про Авеля вспоминал…
— Даже про Авеля?!
Козопасов кивнул головой и снова взглянул на бутылку. Но старик, казалось, не замечал настойчивых взглядов своего гостя.
— Давай, рассказывай дальше, — потребовал он.
Козопасов облизнул пересохшие губы и тоскливо посмотрел на сидящего напротив.
— А чего рассказывать? — недовольно спросил он.
— С парнем-то дальше что было?
— Ничего Матвеев ему не сказал, мы проверяли, в палате микрофоны были установлены. Так, перебрасывались ничего не значащими фразами…
— Круглосуточно работали микрофоны?
— А черт его знает, может, на ночь и выключали.
— Так, — задумчиво сказал старик, — ну и…
— У парня этого нашлись заступники, его выпустили, а через пару месяцев Матвеев убежал, я же вам писал о подробностях. Так вот. Рванул он прямо к этому Олегу Тузову. Видно, больше некуда было бежать. Там он отсиживался сутки, а наутро мы его накрыли. Тут ему и конец пришел.
— А парень был свидетелем его смерти?
— Ну конечно! Не он один, полгорода видело.
— А где сейчас этот Олег?
— Да где ему быть, в Тихореченске, наверное, или домой уехал, ведь каникулы начались.
— Ас ним потом кто-нибудь беседовал, расспрашивал? Почему Матвеев побежал именно к нему, что рассказывал? Ведь наверняка они о чем-то говорили. — Старик не смотрел на своего гостя и разговаривал, казалось, с самим собой.
— Не знаю, — промямлил Степа. Он осоловело посмотрел на старика, — не думаю; может, кто и интересовался, а из наших… — Он вяло махнул рукой.
— Ну что ж, — многозначительно произнес старик, — очень жаль, очень жаль! — Было непонятно, кому он произнес эти слова: Степе ли, совсем задремавшему за столом, или себе.
— Давай-ка, Степушка, иди отдыхать, нечего за столом дремать, — стал он расталкивать своего гостя, — на кроватку ложись, там удобнее будет.
Козопасов неуверенно поднялся и побрел, поддерживаемый стариком. Он тяжело бухнулся на древнюю кушетку и тут же захрапел. Старик некоторое время задумчиво смотрел на Козопасова, потом, видимо, приняв решение, кивнул головой и вышел из комнаты.
Козопасов проснулся среди ночи оттого, что очень хотелось пить. Язык шершавым рашпилем ворочался во рту, скреб по пересохшему небу.
«Вроде и выпил чуть-чуть, — размышлял Козопасов, — где, интересно, у старика вода?» Он попытался встать, но ничего не получилось. Тело как будто налилось свинцом. Вместе с тем сознание работало четко и ясно. Вчера старикашка вроде остался им недоволен. Вспомнилось вдруг, как пришел он с отцом впервые в этот домик. Как униженно и подобострастно держался отец. Старик уже и тогда был немолод. Время, казалось, не меняло его. В тот первый раз он долго и цепко разглядывал подростка.