Некоторое время я потрясённо молчал.
— Так значит... — через силу промолвил я. — Значит, мы с Рашелью не чужие. Она моя сколько-то-там-юродная племянница... Хотя нет, — уточнил я, сосчитав поколения своих предков. — Кузина. Далёкая кузина.
— Ну, это уже не имеет значения. Главное, что Рашель видит в вас своего отца. Я это заподозрил сразу, а позже убедился окончательно. Детская психология отрицает смерть, вернее, не хочет её принимать как данность; она ищет любую лазейку, малейшую зацепку, чтобы оспорить её существование. А ваша встреча — с точки зрения теории вероятностей уникальное событие! — дала Рашели не только зацепку. Для неё это стало подарком судьбы, и где-то на подсознательном уровне она воспринимает вас как своего отца. Не как замену ему, вроде любимого дядюшки, не как суррогат, наподобие отчима, а как самого что ни на есть настоящего отца. — Клод Бриссо проницательно посмотрел на меня. — Я скажу вам ещё кое-что, капитан. Вы не только похожи на Жофрея внешне. Вы такой же по своему характеру, складу ума, у вас необычайно схожие голоса, мимика, жестикуляция и даже одинаковая манера управления кораблём. Если бы я верил в чудеса, то, право же, решил бы, что вы и есть Жофрей Леблан — воскресший и помолодевший лет на пять.
С завтрашнего дня мы, в составе своей бригады, только что переведённой с уже свободного от чужаков Марса, подключались к патрулированию Земли. Но сегодня у нашей команды была увольнительная, и каждый из нас делал, что хотел. Так, например, Лайф Сигурдсон по своему обыкновению засел за виртуальные тренажёры, оттачивая технику пилотирования современными кораблями. Хотя, надо сказать, это было излишне: как верно подметил Агаттияр ещё на пути от Звезды Дашкова до Пси Козерога, за прошедшие тысячу лет никакого качественного скачка в развитии человеческой цивилизации не произошло, и высококлассный пилот из начала XXVII века оставался таким же высококлассным пилотом и в конце века XXXVI. А Сигурдсон, безусловно, был пилотом самого высокого класса. Пилотом, что называется, от Бога. Как и я сам, замечу без ложной скромности.
Мелисса же перебрала на себя часть Ритиных обязанностей и теперь заведовала камбузом и всем бытовым хозяйством «Зари Свободы». Готовила она ничуть не хуже Риты и вообще превратила корабль в уютное гнёздышко. Поэтому до недавнего времени я искренне считал её обычной домохозяйкой, решившей попутешествовать с другом семьи на его личной яхте. Но тут я глубоко заблуждался. К моему удивлению, обнаружилось, что на самом деле Мелисса была писательницей, притом довольно популярной в свою эпоху. Она-то и в полёт отправилась ради того, чтобы набраться новых впечатлений для очередной книги.