Как обычно, я спал крепко, без всяких сновидений, и проснулся свежим и отдохнувшим. Первые несколько секунд я лежал в кромешной темноте, думая сразу о двух вещах: во-первых, что ещё слишком рано и за окном даже не рассвело, а во-вторых, что с сегодняшнего дня у меня начался отпуск и теперь я целых три недели не сяду за штурвал самолёта.
Но затем, почувствовав лёгкую ноющую боль в кисти правой руки, я вспомнил всё, что случилось вчера вечером. Эти воспоминания разогнали остатки моего сна, я резко принял сидячее положение и щёлкнул пальцами. В комнате вспыхнул свет, и я увидел обстановку спальни убежища. Настенные часы показывали 5:54 утра — мой биологический будильник, как всегда, не подвёл меня, и я проснулся в обычное для себя время.
Моя лётная форма лежала там, где я и оставил её, — на соседней кровати. Но первым делом я набросил на себя халат, подошёл к двери и убедился, что она разблокирована. Сразу открывать её я не стал, а сначала сходил в ванную, быстренько привёл себя в порядок после сна, оделся и лишь тогда вышел из спальни.
В гостиной я застал только одного человека — невысокого, средней упитанности мужчину лет под шестьдесят, безусого и безбородого, с густыми чёрными волосами, напрочь лишёнными даже намёка на седину. Он сидел в мягком кожаном кресле перед большим стереоэкраном, на котором мелькали знакомые мне кадры космического сражения. По лицу мужчины было ясно, что он видел эту запись уже не впервые, но тем не менее он так увлечённо наблюдал за ходом битвы, что не сразу обратил на меня внимание.
Ну а я, едва перешагнув порог, замер как вкопанный, разинув от изумления рот и не в силах выдавить из себя ни единого слова. Говоря по правде, я просто не мог поверить своим глазам.
То, что я не был знаком с сидевшим в кресле мужчиной, ещё не значило, что я его не знал. Его лицо не слишком часто появлялось в выпусках новостей, но вряд ли на всей Махаварше нашёлся бы хоть один человек старше пяти лет, который, увидев его, не сказал бы: «Так это же...»
Наконец мужчина заметил меня, резко поднялся с кресла и быстрым шагом подошёл ко мне.
— Доброе утро, мистер Матусевич. Вижу, вы и впрямь ранняя пташка. Всё именно так, как написано в вашем досье — подъём в шесть утра и ни минутой позже.
Его крепкое, энергичное рукопожатие отчасти привело меня в чувство. Хорошо хоть пожал он мою левую руку.