нарядам Марика относилась без особого восторга — за исключением, ясное дело, обуви и нижнего белья. Конечно, как
здесь, так и
там, встречались и хорошие, и плохие вещи. Но хорошая обувь
оттуда была действительно хорошей — лёгкой, удобной, изящной, нигде не жала, не промокала, долго носилась, не коробилась и не портилась от сырости. А о хорошем белье
оттуда и говорить не приходится — Марика так привыкла к нему, что никакое другое уже носить не могла, и в последнее время подруги прохода ей не давали, всё выспрашивали, у какого торговца она покупает такие прелестные вещички...
Марика вернула остальную одежду в тайник, тщательно замаскировала его и задвинула ящик на место. Потом взяла за волосы кукольную голову и перешла обратно в спальню. Там она набросала под одеяло несколько маленьких подушек, умело придав им форму лежащего на боку тела, а в довершение увенчала это сооружение кукольной головой, прикрыв её «лицо» золотистыми локонами. Теперь, если кто-нибудь заглянет в спальню, то в тусклом свете ночника увидит мирно спящую Марику и не заподозрит никакого подвоха. Правда, всегда присутствовал риск, что горничная или кто другой по какой-то надобности решит разбудить её среди ночи — вот тогда будет скандал! Однако за три года этого ни разу не случалось. В детстве Марика была страстной любительницей поспать и устраивала бурные истерики, когда кто-то вольно иль невольно тревожил её сон. Так что поздним вечером, ночью и ранним утром вблизи её покоев все ходили на цыпочках, а под окнами старались не шуметь.
Марика вернулась в кабинет, закрыла (но не заперла) за собой дверь, взяла со стола сумочку и перекинула её длинный ремешок через своё правое плечо. Затем погасила три свечи в канделябре, четвёртую вынула из подсвечника и подошла к противоположной стене, вдоль которой стояли стеллажи с книгами. Свободный участок стены между двумя стеллажами прикрывал старый выцветший гобелен, на котором был изображён то ли какой-то безвестный святой, совершающий очередное чудо, то ли алхимик в разгар эксперимента по превращению олова в золото. Насчёт этого Марика и Стэн не могли прийти к однозначному выводу, однако, учитывая, чем занималась при жизни их мать, склонялись к мысли, что последнее предположение более вероятно.
Впрочем, Марику интересовал не гобелен, а то, что было за ним. Она потянула за свисающий с потолка шёлковый шнурок; гобелен, свёртываясь в рулон, поднялся вверх, обнажив прямоугольник стены, испещрённый причудливыми узорами из разноцветных камней, не имевших никакой ценности для ювелиров, зато весьма ценных для сведущих в магии людей. Тысячи мелких камешков были вкраплены в стену, казалось бы, наобум, совершенно беспорядочно. Исключение представлял лишь внешний контур в форме арочного прохода высотой около двух метров и шириной в полтора — а вот внутри, с точки зрения непосвящённого, царил полный хаос. Но Марика принадлежала к числу посвящённых, и в кажущемся хаосе она видела строгий порядок, безукоризненную точность и гармонию всех магических связей. В целом конструкция была необычайно прочной, почти монолитной. Не владеющий колдовством человек не смог бы выковырять из стены даже самый крошечный камешек; да и сама стена внутри «арки» была твёрже гранита.