Разомлевшему и одуревшему от только что испытанного наслаждения Симону с трудом верилось, что эта милая и нежная женщина, которую он держит в своих объятиях, и та надменная гордячка, принцесса Наваррская, которую он знал раньше, — один и тот же человек. Не склонный к глубокому анализу, не привыкший смотреть в самую суть вещей и явлений, Симон по простоте своей душевной пришел к выводу, более близкому к истине, чем все мудреные умозаключения прочих мужчин, бывших свидетелями этой удивительной метаморфозы. По его мнению, та властная, высокомерная и своенравная Маргарита была лишь маской, притворной личиной, за которой скрывалась чувствительная и ранимая душа.
Симон взял руку Маргариты и поцеловал каждый ее пальчик. Не раскрывая глаз, она мечтательно улыбнулась, перевернулась на бок и положила свою белокурую голову ему на грудь.
— Ты такой милый, такой ласковый, такой хороший... — в истоме прошептала она.
Симон тяжело вздохнул.
— Амелина думает иначе, — невольно вырвалось у него.
— Она предпочитает Филиппа, — скорее констатировала, чем спросила, Маргарита.
Симон снова вздохнул и промолчал.
— Такова жизнь, — сказала принцесса. — Далеко не всегда она светлая и радостная. Ты, кстати, никогда не задумывался, почему жена изменяет тебе?
— Она любит Филиппа, — хмуро ответил Симон. — Она с самого детства влюблена в него.
— И тебе не хочется говорить о ней? — поняла Маргарита.
— Нет, не хочется.
— А ехать к ней?
Симон опять промолчал, и тогда Маргарита уточнила свой вопрос:
— Вот сейчас, именно сейчас, тебе хочется ехать к ней?
— Нет, Маргарита, не хочется.
— Так не езжай. Оставайся у меня до конца месяца — как Филипп, граф д’Альбре, остальные твои друзья.
— Но зачем?
— Глупенький! Неужели я не нравлюсь тебе?
Маргарита услышала, как при этих словах у Симона учащенно забилось сердце.
— Ты... мне... О Боже!.. — запинаясь, проговорил он. — Конечно, нравишься.
— Так в чем же дело? — Она подняла голову и обхватила руками его шею. — Если я нравлюсь тебе, а ты нравишься мне, что мешает нам провести эти три недели вместе?
Симон уставился на нее недоверчивым взглядом.
— Но ведь... ты... граф Тибальд...
— Во-первых, с Тибальдом я крепко поссорилась, так как он имел наглость изменить мне раньше, чем я ему. Во-вторых, на днях он отправляется во Францию — там у него какие-то дела. Ну, а в-третьих, не такая уж я шлюха, как ты думаешь.
Симон густо покраснел.
— А я не думаю, что ты шлюха, — обескуражено пробормотал он. — Я никогда так не думал и тем более не говорил ничего подобного. Это тебе кто-то наврал. Скорее всего, Филипп или Гастон. Они любят возводить на меня напраслину, им пальца в рот не клади.