– Теперь понимаю, почему вы писатель, – наконец промолвила она. – Вы умеете передать то, что чувствуете…
– Так-то оно так, но иногда я сомневаюсь, что это у меня хорошо получается. Не знаю, может быть, я недостоин иметь семью? По крайней мере, если я хочу иметь детей, то для начала мне следовало бы взять на себя определенные обязательства…
Даника подумала, что о том же самом она часто говорила с Блейком и с матерью. Но Майкл казался много моложе Блейка, взъерошенные волосы делали его похожим на мальчишку. Он был таким живым, таким непосредственным, а Блейк всегда обдумывал каждое свое слово, казалось, он задумывается, прежде чем сделать каждый свой шаг.
– В жизни не так все просто. Вы это сами говорили. Вам нравится чувствовать свою свободу, нравится путешествовать, писать… – Она помолчала. – Потом наступает время выбора и принятия решений. Но это не значит, что у нас не остается заветных желаний…
Майкл понимал, что она говорит и о себе. В ее голосе и взгляде сквозила та же печаль, которую он заметил, когда впервые увидел ее у моря.
– А у вас они есть? – спросил он.
– Что?
– Заветные желания.
– Я такая же, как все: иногда мне тоже кажется, что все плохо. И все же у меня есть то, чего нет у многих других людей.
Но ему куда больше хотелось расспросить Данику о ее заветных желаниях.
В этот момент подошла официантка и принесла их заказ. Чтобы увести Данику от грустных мыслей, Майкл завел разговор о Кеннебанкпорте. Однако позже, уже в супермаркете, он снова вернулся к прерванному разговору.
– Ну так как же, Даника, – начал он, – чем вы можете похвастаться?
– Вот я взяла несколько пачек чая, пару десятков яиц, четыре апельсина…
– Нет, я не о том, – прервал он. – Что в тележке, я и сам вижу.
Они неторопливо продвигались между стеллажами с товарами. Майкл катил тележку, а Даника шла рядом.
– Когда мы сидели в закусочной, – напомнил Майкл, – вы заговорили о том, что у вас есть то, чего нет у других людей. Расскажите. Это интересно.
Даника взяла с полки рулон бумажных полотенец и положила в тележку.
– Ничего особенного, – сказала она. – Все, как у всех, только немножко лучше.
– Хороший дом? – спросил он. – Вы это имеете в виду?
– Ну, хотя бы.
– Нет, я не об этом, – проворчал он. – Расскажите мне о Бостоне.
Она протяжно вздохнула и взялась за край тележки.
– Мы живем на Бикон-хилл.
– У вас свой особняк?
– Да, трехэтажный. Перед домом чудесный сад, а за домом дворик, общий с соседями.
– Я был в одном таком доме. Ничего себе домик. С кухней, гостиной…
– Да-да, это на втором этаже. Спальни – на третьем, а общие комнаты внизу.