Дорога в Кучинг больше напоминала мелководную речку, чем покрытое асфальтом шоссе. Местные власти немало сделали для улучшения жизни населения, но с муссонными дождями пока не научились справляться. Клайв пытался завести разговор, но Фрэнсин упрямо молчала, не реагируя на его слова.
– Фрэнсин, с тобой все в порядке? – наконец спросил он, обеспокоенный ее напряженным молчанием. Он прикоснулся к ее руке, чтобы придать своим словам большую убедительность.
– Да, – невозмутимо ответила она.
– Похоже, ты очень устала, – посочувствовал он, хотя и догадывался, что на самом деле причина совсем в другом.
Фрэнсин молча кивнула и уставилась в запотевшее окно автомобиля.
– Нам крупно не повезло с погодой, – продолжал говорить Клайв, глядя на нее. – Мне почему-то казалось, что до наступления муссонных дождей у нас еще остается как минимум две недели.
Ее так измучил тяжелый перелет, что разговаривать просто не было сил. Присутствие Клайва нервировало ее, а возвращение на Борнео отнимало последние силы. И если бы не чрезвычайные обстоятельства, она ни за что на свете не вернулась бы сюда.
– Кто эта женщина? – спросила она сдавленным голосом, даже не повернувшись к нему.
– Ах да, женщина, – вспомнил Клайв. – Я тебе уже сообщал, что ее зовут Анна. Она живет в деревне Кайан, но сама принадлежит к племени ибан. Мне говорили, что она из рода Нендака и хорошо помнит, что там произошло. Говорят также, что ее проткнул штыком японский солдат, но она каким-то чудом выжила, притворившись мертвой. А когда японцы ушли, она поползла к ближайшей деревне, где ей оказали необходимую помощь.
– Клайв, – устало произнесла Фрэнсин, медленно поворачивая к нему голову, – мы уже говорили со всеми людьми, которые выжили в этом аду. Нам уже тысячу раз повторяли, что никого в живых там не осталось.
– Я знаю, но нельзя упускать ни малейшей возможности проверить эту информацию. Если эта женщина действительно была там, то не исключено, что она что-то видела или слышала. Во всяком случае, для нас это последний шанс найти Рут.
Фрэнсин обхватила плечи руками, чтобы унять дрожь. Упоминание имени дочери всегда приводило ее в состояние крайнего отчаяния, но умом она понимала, что Клайв прав и надо использовать малейшую возможность узнать о ее судьбе. Даже если эта встреча ни к чему не приведет. В течение многих лет она чувствует себя рыбой, попавшей на крючок и выброшенной на берег. Ей было так больно, что у нее уже не было сил выносить эту боль. Да, действительно, надо использовать и эту возможность, хотя надежды практически не осталось, а слезы уже давно выплаканы.