– Это не забава, это секс, – отмахнулся он.
– Нет, такие вещи делают только тогда, когда испытывают настоящие чувства!
Он снова поморщился:
– Боже мой, Чиффон! Что за бред! Пошли быстрее, я опаздываю! И не забудь снять мою рубашку, она стоит тридцать баксов!
– Да пошел ты… – Она сняла рубашку и швырнула ему в лицо.
– Сама пошла! – огрызнулся он.
– Грубиян!
– А ты шлюха! – Он схватил ее трусики и швырнул ей. – Одевайся!
– Ты мерзавец!
– А ты готовить не умеешь! – Он схватил яичницу и швырнул ее в помойное ведро.
Оставшиеся несколько минут они провели в напряженном молчании. Она молча одевалась, а он нетерпеливо переминался с ноги на ногу у двери, наблюдая за ней. Ему вдруг стало жаль ее.
– Послушай, как там тебя, мне действительно пора, – смягчившись, пробурчал Клэй. – Не принимай все так близко к сердцу.
– Я тоже хороша, прости.
– Сколько времени ты работаешь в этом ресторане?
– Два месяца.
– Послушай, дорогая, ты должна правильно оценивать ситуацию, – назидательным тоном произнес Клэй. – Подвыпившие парни всегда будут тащить тебя в постель, но из этого вовсе не следует, что они готовы жениться на тебе, понятно? Такова специфика твоей работы.
– Я об этом и не мечтаю, – обиженно заявила она. – Хорошо бы, если б утром они помнили мое имя.
– Прости, мы неплохо провели время, но я действительно вчера перебрал, – виновато улыбнулся Клэй.
– Пошел ты!.. – Она прошла мимо него с высоко поднятой головой и скрылась за дверью.
Манро облегченно вздохнул, тщательно запер дверь на два замка и бегом сбежал по лестнице. Девушка к тому времени уже исчезла из виду и из его жизни.
Сакуру бил озноб, она чувствовала себя так плохо, что даже злость на какое-то время улетучилась. Она потеряла не только сумочку с последними долларами и сигаретами, но и последние туфли, без которых теперь просто не могла выйти на улицу. Она ощущала эту потерю так остро, как только может ощущать ее человек, в полной мере испытавший нищету и безысходность. Как можно жить без нормальной обуви, да еще зимой? Летом она могла бы обмотать ноги пластиковым пакетом и пойти в магазин, а зимой? Денег ей было не очень жалко, так как они все равно исчезли бы через два дня, а вот туфли она могла бы носить еще пару сезонов. «Ненавижу тебя, – с горечью думала она о матери. – Ты оставила меня в руках врагов».
Она подошла к окну и обхватила плечи руками. Был еще один неприятный момент, о котором она старалась не думать. Ведь те люди, что следили за ней в метро, теперь могут без особого труда вычислить ее и задержать. Она не сомневалась, что это ее враги и от них можно ожидать только неприятностей. Впрочем, они ее плохо знают, если думают, что с ней будет просто справиться. Они и понятия не имеют, что она выросла в таких городах, по сравнению с которыми их вонючий Нью-Йорк – просто детский сад.